Сплоченность

Он прошел вдоль набережной, возле собора Василия Блаженного и Лобного места, пересек Красную площадь и остановился у здания Исторического музея. Здесь, на площади, было, как ему показалось, сравнительно тише и спокойнее, чем на центральных улицах. Великий город, раскинувшись вокруг на десятки километров, шумел и клокотал, донося сюда, как эхо, свой могучий голос. И казалось, будто древний Кремль внимательно прислушивается ко всему, что происходит вокруг него, и спокойно думает свою думу.

Камлюк долго еще бродил по площади, осматривая башни и стены Кремля, гранитный монумент мавзолея, — все, что составляло ее ансамбль. «Сколько раз за время подполья я мысленно переносился сюда! — думал он. — И в минуты радости, и в минуты печали. И каждый раз это прибавляло мне новые силы».

На город опустились сумерки, и Камлюк медленно направился к гостинице.

Придя в номер, он посмотрел на часы и торопливо включил радио. Развернув на столе свою походную карту, он внимательно слушал диктора. Передавались приказы Верховного Главнокомандующего. Один приказ, второй, третий… Советская Армия на всех фронтах успешно продолжала свое наступление. Она подходила к берегам Днепра на Украине, вступила в восточные районы Белоруссии. «Ого, что творится! — воскликнул про себя Камлюк, прослушав приказы. — Скорее надо возвращаться на Калиновщину, а то многое прозеваю».

В это время зазвонил телефон. Камлюк подошел к нему и снял трубку.

— Где ты бродишь, Кузьма Михайлович? — услышал он голос Гарнака. — Я уже звонил тебе, у меня к тебе куча дел.

— Ну-ну, давай, дорогой.

— Во-первых, насчет отлета. В час ночи надо быть на аэродроме. Дальше. Как ты и просил, я заказал телефонный разговор с твоей женой, через час будь здесь у аппарата. Приехать она не успеет.

— Спасибо, дорогой.

— Следующее известие: Струшня только что прислал радиограмму.

— Что там?

— Много новостей, сам прочитаешь. Радиограмма, надо сказать, тревожная… И последнее к тебе: тут вот у меня в штабе сидят мать и отец Платона Смирнова, хотят с тобой поговорить.

— Ого, сколько ты мне дел подготовил! — проговорил Камлюк. — С чего же мне начинать?

— Приезжай ко мне сюда и начинай действовать.

— Ну что ж, сейчас буду.

Камлюк повесил трубку и начал собираться в штаб.

8

Он сидел в самолете и, уже освоившись с шумом моторов, думал о Калиновке, о согнанных гитлеровцами в лагерь двух тысячах людей района, о попавшем в плен Сергее Поддубном, о Наде Яроцкой. С тех пор как он в Центральном штабе прочитал печальную радиограмму Струшни, мысли об этом не выходят у него из головы.

«Неблагополучно, Кузьма, у тебя в доме, неблагополучно, — вздыхая, говорил он себе. — В неволе люди, с которыми ты пережил немало радостей, вместе строил и вместе воевал…»

Вспомнил совещание у Пантелеенко. Там говорилось, что спасение населения от угона в фашистское рабство и от уничтожения — одна из важнейших задач партизанской борьбы.

«Да, задача ясная, но как спасти тех, кто томится сейчас в Калиновке?.. Если гитлеровцы будут гнать их к железной дороге, можно ударить из засады… А если они решат ликвидировать всех там, в городе?.. Нет, все эти гадания ни к чему не приведут. Надо сначала разведать намерения врага, а тогда уже составлять планы», — думал он, но мысли все наплывали и наплывали, не давали покоя, и остановить их он не мог.

«Если б разгромить гарнизон города, были бы спасены Сергей и Надя… И как они попали в их руки? В особенности Сергей. Опять, наверно, погорячился, пошел на ненужный риск… И Струшня тоже хорош: прислал не сообщение, а головоломку, ни одной подробности. Вот и гадай, пока не прилетишь на место и не узнаешь всего… А каково там Сергею?.. Допросы, пытки… Держись, дорогой, мы постараемся тебе помочь, но ты держись».

Камлюк вздохнул, вынул из кармана фонарик и посмотрел на часы. Прикинув время, решил, что скоро должна уже быть линия фронта. По его расчетам, самолет пролетал последние километры над Смоленщиной.

«Скоро и дома, — думал он. — Сколько там сейчас волнений и забот, сколько разговоров о Сергее и Наде, о Калиновке… Нужно подготовить район к встрече фронта, Советской Армии. Многое надо сделать и для того, чтобы в районе быстро и дружно начались восстановительные работы… И вот прибавилось еще и это… Ну что ж, на войне как на войне. Придется напрячь силы и решать все задачи одновременно… Надо наступать на Калиновку. Разгромим гарнизон, и сразу разрешим почти все наши задачи. И согнанных туда людей освободим, и Советской Армии поможем и убережем наши богатства от вывоза в Германию. Да, только наступать на гарнизон! Но вопрос — насколько он велик? Под силу ли партизанам эта задача? — Камлюк переменил положение и поежился. — Холодней что-то стало. Должно быть, летчик перед фронтом набирает высоту…»