Сплошные сложности (ЛП)

— Это вредно для здоровья. — Ему ли не знать. У него-то как раз столько подавляемых желаний, что он вот-вот взорвется. Да, он мужчина, который привык к жесткому самоконтролю. И безусловно, он мужчина, который привык получать то, что хочет. — У тебя нежные руки. — И он хотел почувствовать эти руки на себе. Чтобы они касались всего тела. Рот Челси приоткрылся, но она ничего не сказала. Прижав к своей груди ее ладонь, Марк начал поднимать ту вверх, к своему плечу. — И очень нежный рот. Я много думал о нем.

Челси сглотнула. Пульс на ее запястье под большим пальцем Марка бился как сумасшедший.

— Ох.

Он поднял свободную руку и провел тыльной стороной ладони по ее гладкой щеке.

— Я бы никогда не уволил тебя, Челси. Не за то, что мы могли бы делать или могли бы не делать. Я не настолько большой засранец. — Он наклонился и улыбнулся ей в губы: — Б`oльшую часть времени.

— Нам нужно остановиться, прежде чем все зайдет слишком далеко.

Он провел ладонью по ее шее и отклонил голову Челси назад, сказав:

— Так и сделаем. — Но здесь не существовало понятия «слишком далеко». Здесь была только обнаженная Челси и он, находящий освобождение меж ее нежных бедер. — Но дело в том, что ты нравишься мне, а я, должно быть, нравлюсь тебе. По крайней мере, чуть-чуть. Ты все еще здесь, после того как я назвал тебя медлительной, солгал о том, что ты непривлекательна, и заставил тебя купить виброкольцо.

— Думаю, ты мне немного нравишься. — Ее дыхание участилось, и она сказала: — И я нужна тебе.

Да, он нуждался в ней. В следующие пятнадцать минут он будет очень сильно нуждаться в ней. Марк положил свободную руку на изгиб ее талии, и Челси втянула воздух. Ее губы приоткрылись в приглашении, которому Марк был совершенно не намерен сопротивляться. Он поцеловал ее. Медленно. Легко. Ее губы оказались сладкими, как конфеты. Сладкие, изысканные конфеты. И ему пришлось бороться с потребностью, толкнув Челси на пол, целовать ее бедра. Чтобы проложить путь к тому влажному сахарному местечку и узнать, такая же ли она там сладкая и изысканная. Вместо этого он продолжил поцелуй — медленное, легкое изучение ее рта, давая ей шанс все остановить, если она захочет. Давая ей шанс отвернуться и оставить его с мучительно ноющим стояком и разбитым сердцем.

Из ее руки выпал апельсин и ударился об пол. Челси приподнялась на носочки и обняла Марка за шею. Ее грудь вжалась в него — мягкая плоть, касающаяся его тела. Марк опустил руку с талии Челси ей на ягодицы, медленно притягивая к себе, пока ткань юбки не коснулась его ширинки. Он чувствовал себя так, будто снова стал пятнадцатилетним подростком. Когда легкое прикосновение к паху, возбуждая, делало его твердым как сталь. Но в отличие от себя пятнадцатилетнего, теперь Марк лучше владел собой. Чуть-чуть, но лучше. Не оставляя ее губ, он поднял Челси и посадил на стол. Ее рот не отрывался от губ Марка, даря и принимая жаркие голодные поцелуи, а пальцы запутались в его волосах. Скользнув рукой вверх, Марк накрыл ладонью грудь Челси.

Она отстранилась и застыла: веки наполовину опущены, а голубые глаза затуманены желанием.

— У меня большая грудь, — обозначила она очевидное.

— Я знаю. Мы уже несколько раз обсуждали твою грудь.

— Она не очень чувствительная. — Челси облизала припухшие губы. — Некоторых мужчин это разочаровывает.

Он расстегнул верхнюю пуговицу ее рубашки.

— Я — не некоторые. — И глядя Челси в глаза, начал расстегивать блузку, пока не распахнул ее до самой талии. — Я всегда был хорош только в двух делах: хоккей и секс. — Он посмотрел на Челси. На ее большую грудь в шелковом белом бюстгальтере и на плоский живот. — Моя хоккейная карьера закончена. Так что осталось только одно дело, в котором я хорош. — Пояс маленькой шотландской юбки находился как раз под пупком Челси. — Сними свою рубашку.

Когда она сделала, как просил Марк, он, склонившись к ней, покрыл поцелуями шею и плечо.

Он мог чувствовать себя, будто ему снова пятнадцать, но больше не был неуклюжим пацаном, который не знает, как обращаться с лифчиком. Марк легко расстегнул его, спустил бретельки и отбросил бюстгальтер в сторону. Узкие розовые полоски выделялись на плечах Челси, и Марк поцеловал это несовершенство… на ее совершенной коже. Он двигался вниз к глубокой-глубокой ложбинке между грудями, где Челси пахла как власть, а на вкус была как грех. Центр каждой тяжелой груди венчал темно-розовый сосок, совершенный в своей пропорции. Чуть выпуклые, ждущие внимания. Челси выгнула спину, и Марк обхватил грудь ладонью. Провел большим пальцем по соску вперед и назад несколько раз, прежде чем он отвердел в ответ. Марк коснулся кончиком языка вершинки груди и надавил. Получив отклик, который ждал, он принялся ласкать сосок языком, не торопясь и не останавливаясь, пока тот не превратился в маленькую твердую горошинку. Член Марка пульсировал, внутри все болело от наслаждения. Затем он втянул сосок в рот, так и не поняв, чей стон оказался громче, Челси или его собственный.