Споем, станцуем

А потом Бейли постепенно сократился до размеров человеческой фигуры, охватив Барнума и навсегда оставив Литавру извне.

Они чувствовали себя неловко. Через час Барнум и Бейли должны были катапультироваться. Все трое знали, что Литавра никогда не сможет последовать за ними, но не говорили об этом. Они пообещали друг другу остаться друзьями, и знали, что обещание это было пустым.

У Литавры была финансовая ведомость, которую она отдала Барнуму.

- Две тысячи минус девятнадцать девяносто пять за пилюли. - Она высыпала в его другую ладонь с десяток маленьких шариков. В них содержались микроэлементы, которые пара не могла найти в Кольце, и лишь из-за них обитателям Кольца приходилось посещать Янус.

- Этого достаточно? - обеспокоенно справилась она.

Барнум взглянул на лист бумаги. Ему пришлось сильно напрячься, чтобы вспомнить, насколько деньги важны для обычных людей. Он же мало нуждался в них. Его счет в банке сможет обеспечить его пилюлями на тысячи лет, если он сможет прожить так долго - даже если он никогда вернется, чтобы продать еще одну песню. И он понимал, отчего на Янусе большинство этих операций имели разовый характер. Пары и люди плохо сходились. Единственной точкой соприкосновения было искусство, и даже здесь обычные люди испытывали давление денег, чуждое парам.

- Ну да, все прекрасно, - сказал он, и отбросил бумагу в сторону. Это больше, чем мне нужно.

Литавра испытала облегчение.

- Я, конечно, это _з_н_а_ю_, - сказала она, чувствуя себя виноватой. - Но я всегда чувствую себя эксплуататором. Рэг говорит, что эта пьеса может и в самом деле хорошо пойти, и мы разбогатеем. А это - все, что вы вообще за нее получите.

Барнум знал об этом, и ему было все равно.

- Это и в самом деле все, что нам нужно, - повторил он. - Мне уже заплатили единственной монетой, которую я ценю - честью познакомиться с тобой.

На том и остановились.

Отсчет был недолгим. Операторы "пушки" имели привычку прогонять через нее пары, как овец сквозь ворота. Но для Барнума и Бейли было достаточно времени - растянутого - чтобы заключить Литавру в свои мысли, как в янтарь.

- Почему? - в какой-то момент спросил Барнум. - Почему она? Откуда берется этот страх?

- Я кое-что увидел, - задумчиво ответил Бейли. - Я собирался это исследовать, но затем возненавидел себя за это. Я решил оставить ее личные травмы в покое.

Тиканье медленно приближало сигнал к запуску, и в ушах Барнума заиграла сентиментальная музыка в басовых тонах.

- Ты все еще любишь ее? - спросил Барнум.

- Больше, чем когда-либо.

- И я тоже. Это приятно, и больно. Наверное, мы с этим справимся. Но с этого момента нам лучше ограничить размер нашего мира так, чтобы справляться с ним. Ну, а говоря вообще, что это за музыка?

- Пуск, - сказал Бейли. Он ускорил время, так что они смогли ее услышать. - Ее передают по радио. Цирковой марш.

Едва Барнум узнал музыку, как почувствовал мягкий, но нарастающий толчок пушки, разгоняющий его в трубе. Он рассмеялся, и оба они вылетели из широкой медной трубы парового органа Жемчужных Врат. Они прошли в точности сквозь центр огромного оранжевого дымового кольца под аккомпанемент звуков "Грохота и пламени".