Споем, станцуем

Он хотел спросить ее, почему она не найдет пару-симбиотика и не узнает из первых рук, на что это похоже. Но что-то удержало его, какое-то безмолвное табу, которое установила она; а может быть - он. По правде говоря, ему теперь стало непонятно, почему _в_с_е_ не создадут пары с симбиотиками. Это представлялось единственным разумным способом существования. Но он знал, что многие находили такую мысль малопривлекательной, и даже отвратительной.

После четвертого сеанса записи Литавра отдыхала, играя для пары на синтезаторе. Они знали, что она делает это хорошо, и мнение их подтверждалось артистизмом, который она демонстрировала за клавиатурой.

Она познакомила их с историей музыки. Баха и Бетховена она могла сыграть с такой же легкостью, как и современных композиторов вроде Барнума. Она сыграла первую часть Восьмой симфонии Бетховена. С помощью обеих рук и обоих педов ей было совсем нетрудно в точности воспроизвести целый симфонический оркестр. Но этим она не ограничилась. Музыка незаметно перетекала от привычных струнных к шумовым звукам, которые были доступны лишь синтезатору.

Продолжила она каким-то сочинением Равеля, которое Барнум никогда не слышал, а потом - ранним сочинением Райкера. После этого она позабавила их несколькими рэгтаймами Джоплина и маршем Джона Филипа Сузы [Скотт Джоплин (1868-1917) - пианист и композитор, был прозван "королем рэгтайма"; Джон Филип Суза (1854-1932, настоящее имя - Зигфрид Окс) - дирижер духового оркестра и автор многочисленных маршей, в т.ч.: "Звезды и полосы навеки"]. Здесь она не позволила себе никаких вольностей, сыграв их в точной авторской инструментовке.

Затем она перешла к еще одному маршу. Этот был невероятно живым, полным хроматических ходов, которые взлетали и падали. Она сыграла его с такой точностью в басовых партиях, какой никогда не могли бы добиться музыканты прошлого. Барнуму вспомнились старые фильмы, которые он видел ребенком - фильмы, в которых было множество львов, рычащих в клетках и слонов в головных уборах из перьев.

- А что это было? - спросил он, когда музыка закончилась.

- Забавно, что вы спросили, мистер Барнум. Это был старый цирковой марш "Грохот и Пламя". А некоторые называют его "Выход гладиаторов". Среди ученых замешательство. Некоторые говорят, что у него третье название: "Любимый марш Барнума и Бейли", но большинство думают, что так назывался другой марш. Если это так, то тот утрачен, и очень жаль. Но все уверены, что Барнуму и Бейли этот тоже нравился. А вы что о нем думаете?

- Мне он нравится. Вы не сыграете его еще раз?

И она сыграла во второй раз, а потом - в третий, поскольку Бейли хотел уверенности, что тот наверняка сохранился в памяти Барнума, так чтобы они могли воспроизвести его снова.

Литавра выключила синтезатор и оперлась локтями о клавиатуру.

- Когда вы вернетесь туда, - сказала она, - почему бы вам немного не подумать над тем, чтобы в вашем следующем сочинении исполнить партию синаптикона?

- А что такое синаптикон?

Она уставилась на него, не веря своим ушам. Затем выражение ее лица сменилось восторгом.

- Вы и в самом деле не знаете? Тогда вам есть чему поучиться.

Она бросилась к своему столу, схватила что-то своими педами, и прыгнула обратно к синтезатору. Предмет этот был небольшой черной коробкой с ремешком и проводом, на конце которого был штекер. Она обернулась к нему спиной и раздвинула волосы на затылке.

- Вы меня не подключите? - попросила она.

Барнум увидел среди ее волос крохотное гнездо разъема, вроде тех что позволяют человеку подсоединяться непосредственно к компьютеру. Он вставил штекер в гнездо, а Литавра ремешком прикрепила коробочку на шею. Та имела явно рабочий вид и, по-видимому, была самодельной - с царапинами от инструментов и облупившейся краской. Похоже было, что ею пользуются почти каждый день.

- Он еще в стадии разработки, - сказала она. - Майерс - тот парень, что изобрел его - возился с ним, добавляя новые возможности. Когда мы добьемся, чего хотим, то выбросим ее на рынок в виде ожерелья. Схему можно заметно уменьшить в размерах. Первый вариант соединялся с усилителем проводами, а это сильно нарушало мой стиль игры. Но у этого есть передатчик. Вы поймете, что я имею ввиду. Пошли, здесь не хватит места.

Она первой вышла в помещение конторы и включила стоявший у стены усилитель.

- То, что он делает, - сказала она, встав посреди комнаты и уперев руки в бока, - это превращает движения тела в музыку. Он измеряет напряжения в нервных путях, усиливает их... ну, я покажу вам, что это значит. Эта поза не дает ничего: звука нет. - Она стояла прямо, но не напрягаясь, педы вместе, руки на поясе, голова слегка опущена.