Спой песню камням

С властями и влиятельными магами я не связывался и встреч с ними старался избегать. Если спрашивали, отвечал, что я обычный знахарь-травник, даже не маг почти, торгую мазями. Таких было немало, поэтому обычно верили. Но однажды случилась неприятная история, когда охрана небольшого городка решила меня проверить и запереть в подвале местной «тюрьмы, потому что слухи о странном амулетчике волновали градоначальника. Официально законы я не нарушаю, но рискую перейти дорогу «правильным» магам, которые плетут только для знати и богачей, а такое никому не понравится. Опасная была ситуация, но меня спасло то, что к моменту ареста я уже успел помочь некоторым местным. Несколько горожан скинулись, каждый по несколько монет — этого хватило, чтобы выкупить меня из местной тюрьмы. Так люди помогали мне за мое ремесло. Но я старался ни к кому не привязываться, не задерживаться дольше, чем на неделю. И почти в каждой таверне, где меня узнавали, звучала знакомая песня о волшебном амулете, который дыру в памяти заштопал. Приятель-бард и Ларуз были правы — песни крылаты. И та песня меня охраняла, как нечто, приносящее удачу.

***

Так прошел целый год. Я продолжал колесить по деревням, иногда меняя лошадей и колеса тележки. Амулеты, травы и песни всегда оставались при мне. Год — не так уж много, но я уже начал забывать, какой жизнью я жил до того, как уехал — видимо, настолько та была скучной и однообразной. Быть путешествующим знахарем непросто, временами опасно, зато каждый день, наполнен событиями или природой и дорогой. Может, когда-то это пугало, а сейчас я радовался тому, как провожу жизнь под звездным небом и навесом повозки. В каждой деревне я проводил дня по четыре, иногда чуть дольше. И только в одной чуть не задержался надолго.

Я поселился на втором этаже таверны — там можно было снять недорогой чердак и для лошади стойло удобное к тому же. Проснувшись с утра пораньше, я спустился в конюшню, чтобы забрать корзинку и мешки — надо было пособирать в окрестностях травы и ягоды. Я думал, что кроме меня и лошадей в конюшне никого, пока звонкий голос из соседнего стойла не одернул:

— А ты правда колдун?

— Если верить людям, то правда, — обернулся я и стал выискивать взглядом, откуда доносится голос. Похоже, детский.

— А что ты умеешь?

— Ну… травы с камнями заговаривать.

— Серьезно? — разочарованно протянул звонкий голосок, хозяин которого прятался за лошадьми. — старуха-гадалка на краю нашей деревни также делает. Поплюет на воду, похлопает в ладоши, и посевы начинает поедать меньше насекомых.

— Интересный способ, — я наконец понял, из какого стойла долетает голос и подкрался к нему, — но я не плююсь, я пою заклинания.

Я ожидал увидеть любопытного ребенка со звонким голосом. И внезапно встретился взглядом с ярко-зелеными глазами, которые разглядывали меня с любопытством, но без страха. Это была девушка примерно моего возраста, невысокая, милая, с пушистыми светлыми волосами и глазами цвета весенней листвы.

— Я думал, ты — ребенок…

— А я думала, что все маги — это седые суровые вельможи, важные, как индюки.

— Обычно так и бывает, — смущенно хмыкнул я, — ладно, мне пора в лес.

— Колдовать? — зеленые глаза загорелись, как у кошки в темноте.

— Сливы собирать.

— Для зелий?

— Для еды, — поддел ее я. — Я Тарпин, кстати.

— Я знаю. Ты живешь в таверне моего отца. Я Маисс. — она тепло улыбнулась и выпорхнула из конюшни.

***

Сначала я относился к ней настороженно, а она заваливала меня вопросами о колдовстве, путешествиях, травах, магах, чутье. Дня через три я к ней привык, и мы уже вместе бродили по лесам. Родители особенно не следили за ее перемещениями, у них было много дел в таверне, но там обычно помогали старшие братья. Маисс не была избалованной, но была себе на уме и делала все по-своему. За несколько дней я рассказал ей многое о магии, мне нравилась ее компания, да и в травах она разбиралась не хуже меня. А она рассказывала о своей жизни в деревне: ей не очень нравилось жить в таверне, она помогала родителям, была любимой и единственной дочкой. Но они хотели просто удачно выдать ее замуж. А Маисс была слишком свободолюбивой. С самого детства в таверне она слушала истории о путешествиях и приключениях гостей и мечтала быть похожей на них. К шестнадцати годам, когда мы познакомились, она твердо решила, что не хочет всю жизнь прожить в своей маленькой деревне. Нам было легко вместе, мы могли болтать часами. Она наблюдала, как я готовлю травы, общаюсь с людьми, собираю материалы для ловцов. Я не хотел к ней привязываться, но и уезжать уже не хотел. Так прошло почти две недели.

«Желуди все равно еще не созрели, оставь бедные деревья в покое», — я с беспокойством следил за Маисс, которая трясла, ловко карабкалась по дереву, дергая за ветки. Мне под ноги сыпались зеленые желуди и резные листья. Печеные желуди — это вкусно, конечно, но наблюдать за худенькой девушкой, которая на высоте вот-вот запутается в огромных шароварах брата, было жутко.