Спокойствие не восстановлено

Горюновы были приглашены на чай. За столом на веранде, кроме своих, разместились студент, репетитор Николаши, сосед Триворовых, тоже помещик, отставной штабс-капитан Коровин, и Горюновы. Два лакея в белых перчатках подавали господам. Гошка, по обыкновению, подпирал косяк двери, ожидая приказаний Стабарина.

Дамы говорили о том, что носят нынче в Париже и Петербурге. Мужчины на излюбленную тему, о хозяйстве.

Горюнов, старавшийся вести хозяйство по-современному, доказывал необходимость применения агрономии и машин. Он горячился, сыпал цифрами, названиями фирм и мудреными словами.

- И... милостивый государь мой, - тянул снисходительно отставной штабс-капитан. - Вот вы на авторитеты изволите ссылаться, разрешите и мне. Лет, помнится, сорок назад или около того листал я журнал. Название забыл да и фамилию, кто писал, тоже. А вот мысль высказанная запала мне в память. Сводилась она к тому нехитрому, однако жизненному соображению: ежели, к примеру, весь хлеб обмолотить до осени, что, спрашивается, будут делать крестьяне и их жены зимой? На печке греться? Нет, сударь. Молотилка денег стоит, требует ремонта и содержания лошадей, а работа холопов ничего не стоит. Так, примерно, рассуждал помещик, кажется тамбовский, который тиснул статейку. И правильно, заметьте! Практически, так сказать, не филозовски...

- Позвольте, позвольте! - кипятился Горюнов. - А как они работают, ваши крестьяне?

- Как сто лет назад работали, так и сейчас - руками...

- Я не о том. О продуктивности. Коли сами не согласитесь или мне не поверите, могу также привести одно наблюдение.

Горюнов торопливо достал из кармана записную книжку, полистал и нашел нужное место:

- Вот! Тоже писано не вчера. У меня помечено: извлечено из "Земледельческой газеты" за 1847 год. Статья принадлежит рязанскому помещику Кошелеву, личности известной. "Взгляните на барщинную работу. Придет крестьянин сколь возможно позже, осматривается сколько возможно чаще и дольше, а работает сколь возможно меньше, - ему не дело делать, а день убить..." Не так ли и у вас, господа?

Горюнов победно оглядел Стабарина и отставного штабс-капитана.

- Не так, сударь, - ответил Триворов. - У меня, к примеру, вовсе по-другому. Не медлят и не чешутся на моем поле холопы. Работают без холодка. В поте лица добывают хлеб свой насущный. И не подгоняю их.

- Как вам это удается?

- Никакой хитрости. Еще покойный мой батюшка, царство ему небесное, ввел урочное положение. Все, повторяю, очень просто. Задаю... не я, разумеется, - приказчик задает крестьянину урок: сделать сегодня то-то и то-то. Скосить, положим, лужок. Исполнил работу, хоть в полдня, - иди гуляй. Никто тебя не держит. Ну, а замешкался или поленился - не обессудь. Первые два раза - розги. Для них у меня Григорий. А на третий - под плеть. Есть на конюшне такой мастер по имени Мартын. Мужички его больше, чем меня, боятся! - Александр Львович рассмеялся.

- Помилуйте, это же грубое насилие! - воскликнул Горюнов. - Можно на иных началах...

- На каких?

- А вот послушайте, что пишет далее Кошелев: "С этой работой сравнить теперь работу артельную, даже работу у хорошего подрядчика. Здесь все горит, материалов не наготовишься, времени проработают они меньше барщинного крестьянина, отдохнут они более него, но наделают вдвое, втрое. Отчего? Охота пуще неволи". Статья так и озаглавлена: "Добрая воля скорее неволи".

При этих словах Стабарин и штабс-капитан переглянулись, и Александр Львович нахмурился.

- Вы, молодой человек, - впервые он обратился так к Горюнову, помещик, дворянин. В этом звании, кое даровал вам господь, следовало бы осмотрительнее употреблять слова: "воля" - "неволя" применительно к крепостному сословию. Беспортошные господа в Петербурге, у которых единой десятины земли нет и не было, могут себе позволить ими жонглировать. А вам негоже...

- Именно так-с! - встрял до того молчавший Неделин. - Им терять нечего. А вы изволите рубить сук, на котором восседаете-с.

- Позвольте, но сам государь... - смутился Горюнов.

- Государь тут ни при чем, - твердо парировал штабс-капитан. Мудрствуют чиновники-сановники, что его окружают. Поверьте мне, старику, крепостные ни в какой воле не нуждаются! Мужик что дитя. Не пороть его, работу вовсе бросит. Будет сидеть с утра до ночи в кабаке. Все с себя спустит. Уж я их знаю довольно.

Горюнов оторопело перевел взгляд с одного из своих собеседников на другого.

- Но помилуйте, они бунтуют...

- Не сами, сударь, их социалисты подбивают.

- И английские шпионы... Они-с... - заговорщически добавил Неделин.