Спор можно и проиграть (СИ)

Таня с облегчением опустила чемодан посреди комнаты и, скривившись, помассировала правое плечо — кажется, она потянула мышцу, пока затаскивала свою неподъемную ношу на четвертый этаж. В прошлый раз, когда поработать бесплатным грузчиком вызвался Бейбарсов, процесс транспортировки её вещей прошел куда быстрее и комфортнее. Девушка нахмурилась, заметив, что вновь мыслями вернулась к брюнету. А от них следовало бы избавиться и как можно скорее, хотя бы до тех пор, пока не удастся разобраться в себе — Гроттер так и не поняла, что же именно её расстроило сильнее: то, что она в пьяном состоянии чуть не отдалась парню, или то, что он отказался от секса с ней. В первом случае она была бы редкой дурой, зная про репутацию уже-не-соседа, а во втором — всё той же дурой, но еще и недостаточно красивой, чтобы заинтересовать даже не самый трезвый мужской организм.

Сбежать из квартиры оказалось не слишком сложно. Глеб спал мертвым сном после бурной ночи, и всё, что потребовалось, это тихонько собрать вещи и не хлопнуть дверью. Теперь Таня стояла посреди их с Аней скромной комнатки в общежитии и чувствовала, что одиночество и жалость к самой себе захватывают её с головой.

Жалеть себя она не привыкла и еще больше ненавидела, когда её пытались жалеть другие. Тане всегда казалось это унизительным, словно ей говорят: «Эй, подруга, ты достаточно настрадалась, а сейчас я еще и покажу тебе, насколько ты ниже меня, раз не в состоянии справиться со своими проблемами сама». Исключение составляла разве что Анька — только та и утешать толком не умела, переводила всё в шутку или прямо говорила даже совсем неприятную правду. И первое, и второе бодрило рыжую гораздо лучше, чем поглаживания по плечу и неискреннее «Всё будет хорошо». Она и сама знает, что станет лучше, но вот только не видела ни одного человека, которому от этих слов действительно становилось бы лучше.

Одиночества она тоже никогда не боялась — в отличие всё от той же Морозовой, Гроттер ничуть не расстраивалась возможности остаться одной и провести время в тишине и покое. Быть может, потому они и пронесли свою странную, поражавшую окружающих дружбу сквозь годы, ссорясь лишь по пустякам и не слишком надолго.

И в тот день, когда они узнали, что поступили в один университет, а затем и то, что будут жить в одной комнате (верить в случайность не получалось — зато вполне удавалось в то, что руку к их соседству приложили временами не в меру активные родители Морозовой), Таня впервые испугалась, выдержит ли их дружба то, что они будут вместе слишком часто. Ей нужно было свое пространство, свободное даже от лучшей подруги, а Анька временами становилась чудовищно нетактичной и нечувствительной к подобным нюансам душевной организации самой Гроттер. Рыжая слышала, что отношения многих людей, даже самых близких, не всегда выдерживают прелести банального быта и совместного проживания. Но каким-то чудом им удалось избежать разрушенной дружбы — первые недели они и правда были неразлучны, но к тому времени, когда Таня начала уставать от постоянного общества болтливой, саркастичной и не в меру пытливой подруги, та вдруг обзавелась новым парнем (которого, впрочем, бросила спустя всего неделю), а с ним — и кучей новых знакомых, желающих урвать хоть кусочек внимания этой яркой особы. Так что постепенно у каждой из подруг появилась собственная жизнь и докучать друг другу временами просто не хватало времени.

Таня тоже погрузилась в новый мир университетской жизни и, зачастую куда более интересные, вселенные книг. И её хрупкое душевное равновесие было в идеальной гармонии до того мгновения, когда она попала в плен карих глаз в парке. Чертов Бейбарсов!

Так продолжаться не могло. Таня решительно вытащила из общего шкафа рюкзак, бросила в него самые необходимые вещи и выскочила из комнаты, оставив только записку на кровати подруги: «Уехала к маме, телефон отключу, так что звони на её номер. Т.»

***

Вокзалы Таня ненавидела всей душой. Грязь, толкотня, запахи — все это вызывало в неё едва ли не первобытный ужас, смешанный с отвращением. Стоя посреди людской толпы, огибающей её в своём хаотичном, только ей понятном порядке, рыжая чувствовала себя не практически взрослым и самостоятельным человеком, а маленькой потерявшейся девочкой. Отчаянное желание сбежать отсюда как можно дальше пришлось перебороть — хотя Гроттер едва не поддалась искушению, но это значило бы вернуться в общежитие и остаться со своими мыслями наедине. Второй вариант пугал еще даже сильнее, чем вокзал.

Постепенно ужас и отвращение вытеснила привычная и предсказуемая вокзальная паранойя, что стоит хоть на миг отвлечься, и из сумки вытащат телефон, деньги и документы — как по отдельности и в произвольном порядке, так и всё вместе. Потому Таня покрепче вцепилась в рюкзак — а на деле обняла и прижала к груди — и двинулась вглубь холодного и шумного здания, наметанным глазом стараясь определить, к какой из касс очередь меньше.