Спор можно и проиграть (СИ)

— Прекрати! Мне сейчас неудобно говорить, а ты, я уверена, привлекаешь слишком много внимания! Поговорим, когда я приеду, — Таня покосилась на дверь, подозревая, что за ней вполне может обнаружиться подслушивающая мама. Что ж, её любопытство можно понять.

— Когда ты будешь? — Вопрос прозвучал так безапелляционно, что рыжая поняла, что момент оттянуть не удастся. Может, и правда лучше сразу всё решить, а не мучать друг друга?

— У меня поезд отходит в час, так что к шести буду в городе.

— Встречу на вокзале. И включи телефон. — Бейбарсов отключился, пока Таня не успела сказать хоть слово против. Девушка несколько секунд смотрела на экран, а затем, смирившись с происходящим, крикнула: — Мам, а что на завтрак?

========== Глава 14. Ярость ==========

Таня нервно теребила лямку рюкзака, пока выходила из вагона и спускалась на перрон. Её прошлая поездка вышла куда спокойнее — несмотря на полный хаос в мыслях и в сердце, она была относительно спокойна и даже счастлива, ведь всё-таки возвращалась к родным, которых давно не видела. Однако всю дорогу назад её едва не колотило то ли от ужаса, то ли от предвкушения — и путь показался в этот раз едва ли не бесконечным. На чтении сосредоточиться не удалось — в какой-то миг девушка осознала, что прочитала почти страницу, но не поняла ни слова. Музыка тоже не спасла — даже любимые песни казались какими-то глупыми и вызывали только головную боль.

Слава богу, на перроне Бейбарсова не оказалось. Забыл, что собирался её забрать? Вряд ли. Скорее, давал последнюю передышку перед неприятным разговором. И хотя бы уже за это Гроттер была ему благодарна — она поправила рюкзак, висящий на плече, поудобнее перехватила спортивную сумку— мама не смогла отпустить её, не нагрузив целой горой продуктов, словно она собиралась в дикий край, где о котлетах не слышали, и туда же впихнув зимние вещи и обувь, отчего ноша стала практически неподъемной — и отошла в сторону, закуривая и наплевав на красующиеся едва ли не на каждом углу таблички «Курение запрещено». Пульс замедляться до нормальных показателей не спешил. На миг мелькнула даже позорная своим отчаянием и идиотизмом мысль, что сейчас её загребут в отделение за курение в неположенном месте, а значит и разговору не бывать.

Только вот это и правда было совершенно глупо. Таня потушила сигарету и выбросила в ближайшую мусорку и, подхватив сумку, двинулась к выходу — чертов Бейбарсов, раз уж вызвался встретить, мог бы и к вагону подойти, чтобы помочь.

Тот самый чертов Бейбарсов ждал её на парковке, опершись на бампер. Едва заметив худую, перекошенную под весом багажа фигурку, он двинулся к ней, перехватывая сумку на ходу одной рукой, а второй стягивая куда более легкий рюкзак, который Таня и сама могла понести без ущерба мышцам и позвоночнику:

— Могла и позвонить, чтобы вещи забрал.

— Ничего, не сахарная, не растаяла бы, — буркнула она в тон ему и, не дожидаясь приглашения, уселась на пассажирское место. Спустя полминуты на водительском появился и Глеб. Он раздраженно фыркнул, глянув на неё, и пристегнул ремнем безопасности, случайно задев костяшками пальцев грудь, отчего Гроттер вдруг резко выдохнула, а в её голове вспыхнули воспоминания, которые она с упрямством осла гнала от себя прочь. Хоть произошло всё совсем быстро, парень всё равно заметил и, не отодвигаясь и перегнувшись через ручник, внимательно смотрел ей в лицо.

— Таня. — Девушка не реагировала, глядя в окно, и Глеб, скривив тонкие губы, отодвинулся и завел автомобиль: — Ладно, молчи. Как хочешь.

Поездка до общежития прошла в гробовом молчании. Девушка боялась разговора, но, как оказалось, такая гнетущая тишина пугала её куда сильнее. Бейбарсов на неё больше ни разу не взглянул, но отрывая глаз от дороги, но красивые длинные пальцы выдавали его, отбивая на кожаной обшивке руля ему одному слышимый ритм.

Когда перед ними выросло знакомое здание общежития, парень мягко притормозил у входа и, пресекая возможные попытки сбежать, закрыл машину. Таня нервно хихикнула, едва ли не кожей чувствуя, как электризуется и трещит воздух между ними.

— Смешно? — сказано это было таким серьезным тоном, что рыжая вновь не удержалась от смешка.

— Честно? Нет.

— Тогда почему смеешься? — он не сводил с её лица пытливого взгляда, отчего Таня поежилась, чувствуя себя не в своей тарелке.

— Я не смеюсь. Это, скорее, нервное. — Гроттер вдруг поняла, что отчаянно покраснела — щекам стало ужасно жарко, словно Бейбарсов печку включил на сорок градусов. Таня покосилась на сенсорный экран — нет, всего двадцать с половиной, не так и много. Значит, дело и правда в ней.

— Нервное? — переспросил он, словно она и так мало смутилась. Рыжая проигнорировала этот вопрос. — Нервничаешь, потому что мы все равно поговорим о том, что ты от меня сбежала?

В лоб, вот так прямо. Таня, к своему удивлению, почувствовала, как волнение отступает — оказывается, её убивало самое ожидание. Она развернулась всем телом, игнорируя впившийся в плечо ремень безопасности.