Спор можно и проиграть (СИ)

— Гроттер, почему люди вообще начинают жить друг с другом? — Чтобы хоть чем-то занять себя, он начал разматывать длинный шарф с шеи неподвижной девушки, а затем и расстегивать её куртку. Таня не сводила с него пытливого взгляда, не делая ни малейшей попытки помочь. Верхняя одежда закончилась раньше, чем неудобная пауза в разговоре, и Бейбарсов опустился на одно колено, чтобы развязать шнурки на её ботинках. — Почему для тебя вообще так важно всему найти четкое объяснение?

— Ты не любишь меня, Бейбарсов. Может быть, я тебе нравлюсь, но тебе и прежде нравились девушки. И они не задерживались здесь дольше ночи. — Таня неловко накренилась и вцепилась в плечи юноши руками, когда он стащил с неё правый ботинок. — Но со мной ты то ведешь себя как друг, то ревнуешь к каждому столбу. Мы почти занимаемся сексом, а затем ты просто уходишь. Ты добиваешься примирения, но в тот момент, когда ты действительно мне нужен, тебя нет рядом. Я просто запуталась.

Глеб оторвался от своего безумно ответственного занятия и взглянул на неё снизу-вверх.

— И параллельно всему этому ты сводишь меня с ума. — Черные колодцы в обрамлении густых длинных ресниц затягивали, а острые скулы резали не хуже ножа, вот только гораздо глубже банальной плоти. Таня задохнулась от его слов, а к щекам и лбу мгновенно прилила кровь, отчего даже в достаточно тонком свитере стало безумно жарко. Девушка тяжело сглотнула, а Глеб стянул с неё второй ботинок и поднялся в полный рост, теперь уже возвышаясь над ней едва ли не на целую голову. — Но ты права, я не люблю тебя. Мне хорошо с тобой, весело, комфортно, мне нравится, как ты двигаешься, как касаешься меня, целуешь. Меня не раздражают твои женские заскоки, — Таня возмущенно хмыкнула, — и даже попытки поссорится или влезть ко мне в душу не вызывают желания выставить тебя за дверь. Может быть, я однажды влюблюсь в тебя, но ни сегодня, ни завтра, ни через месяц этих слов ты не услышишь.

— А пока что, — Бейбарсов едва ощутимо провел большим пальцем по щеке девушки, и она невольно чуть склонила голову, поддаваясь и следуя вслед за его прикосновением, — я предлагаю тебе вот что. Эти три дня мы просто живем. Ты не забиваешь себе голову вопросами, на которые вряд ли получишь ответы, а я просто наслаждаюсь твоим обществом. Идет?

Таня едва заметно кивнула, всё еще не в силах разорвать не нить — цепь, протянувшуюся по линии их взглядов. Глеб удовлетворенно кивнул и сделал шаг назад, подхватывая чемодан и мигом возвращаясь в свое привычно-знакомое насмешливое настроение.

— Ты, конечно, можешь простоять здесь всю ночь — твоё право, я готов пойти на такую уступку, раз уж я выиграл тебя на трое суток. Если что, я в спальне.

Таня прищурилась и приняла правила уже знакомой игры — так было куда легче и проще, чем пытаться разобраться в мотивах чужих поступков, и расплылась в усмешке:

— Это не ты меня выиграл. Я проиграла Аньке, а у неё могли быть и куда более корыстные цели, чем просто заставить меня жить с тобой.

— Это какие же? — невольно заинтересовался Бейбарсов и замер, ожидая ответа.

— Например, доступ в твою квартиру. Пока я здесь, она будет считать себя в праве заявиться в любое время дня и ночи и не сама. Так что, если проснешься в эпицентре вечеринки, никаких претензий, я предупреждала, — Таня всем своим видом изобразила не самое искреннее сожаление, пожав плечами и растянув губы в подобии полуулыбки.

— Никаких претензий, — эхом откликнулся Глеб, а затем тыкнул пальцем в сторону рыжей, — но раз уж это твоя подружка, то предупреди её, что вход в мою спальню для не-жителей этой квартиры закрыт. Так что, если кто-то вдруг нарушит это правило, отдуваться тебе. — Гроттер фыркнула в ответ на явный подтекст, а парень улыбнулся еще более многообещающе: — Так ты идешь, или тебе постелить на диване?

Оставаться в одной постели со своим вновь-соседом Тане не слишком хотелось, но стоило вспомнить ночь на жестком диване и болевшие весь следующий день мышцы, рыжая пошла на поводу у своего тела.

— Нет уж, раз уж я здесь застряла на трое суток, то не собираюсь страдать и не высыпаться. Уговор помнишь? — бросила она, демонстративно независимо и развязно проходя в сторону спальни.

— Это который «руки держать при себе»? Конечно, — самым честным тоном поведали ей в спину.

Спустя пятнадцать минут Таня забралась под одеяло, и одно из правил было моментально нарушено, когда её прижали к мужской груди крепкие горячие руки.

— Глеб, — выдохнула она, но тело предательски отказалось сопротивляться, наоборот, еще теснее притиснулось к чужому, спасаясь от прохлады еще не нагретой постели. Над ухом у девушки хмыкнули, и она порадовалась, что в темноте не видно, как её лицо стремительно приближается к огню волос. — Это всё равно ничего не значит, — буркнула она без особой внутренней убежденности, но хоть голос не дрогнул и не подвел хозяйку.