Спор на жизнь (СИ)

Схватка, которая до этого была для вампира лишь развлечением, превратилась в кровавую бойню за свою жизнь. Больше он не тратил время на пустые разговоры и попытки подразнить своего противника. Теперь каждый его удар представлял собой тщательно спланированную атаку и не менее продуманную защиту. Сделав резкий выпад, граф перерубил древко копья, прижимая своего противника к стене, лишая его возможности сопротивляться.

— Пощади его, умоляю! — прокричала Анна, подбегая к ним в тот миг, когда граф занес руку для решающего удара.

На секунду вампир замер, обратив на нее взгляд, полный невысказанной боли.

— «Что ж, ты сделала свой выбор, принцесса», — его голос в ее голове прозвучал, как отчаянный крик.

Этого секундного промедления было достаточно для того, чтобы сверкнувшее остриё копья достигло своей цели, пронзая мягкую плоть. Кровь хлынула из разорванной раны, обагрив каменные плиты. Удар был фатальный: не оставляющий ни надежды, ни ненависти в сердцах, только боль, которая заполнила собой пустоту. В этот миг всю округу озарила яркая молния, и ангел смерти спустился на черных крыльях на землю, раскрывая свои объятия для еще одной измученной страданиями души. Даже небеса скорбели об этой утрате, которая положила конец войне, длившейся столетия, проливая ледяные слезы над мрачным замком.

— Анна! — в один голос вскричали бывшие друзья.

Дракула подхватил девушку на руки, оседая с ней на каменные плиты. Он слышал, как замедляются удары ее сердца, как с каждой каплей крови из ее тела уходит жизнь, видел слезы, стекающие по ее щекам.

— Зачем? Зачем ты встала между нами? — прохрипел граф.

— Я сделала свой выбор, кто-то ведь должен положить конец этой войне. Довольно крови, пришло время похоронить эту ненависть, — прошептала она.

— Она бы и так закончилась с моей смертью. Почему ты спасла меня?

— Потому что полюбила, — проговорила она.

Подле них на колени опустился Ван Хелсинг, заключив холодную руку принцессы в свою ладонь.

— Прости меня, я… — прошептал он, касаясь губами тоненьких пальчиков.

Анна нашла в себе силы лишь слабо улыбнуться, сжимая его руку перед тем, как потеряла сознание. Дракула сильнее прижал девушку к себе, пытаясь поймать последние удары ее сердца. В тот миг казалось, будто их души слились воедино: мужчина чувствовал ее боль, ее страх, ее желание жить. Чувствовал, как из последних сил принцесса цеплялась за жизнь, выторговывая у смерти каждый вздох, наполненный нестерпимой мукой. Она умирала, и он умирал вместе с ней, переходя незримую грань между земной жизнью и загробной, но даже в смерти они не могли быть едины, ибо он был обречен коротать вечность в одиночестве, меж двух миров, не имея возможности разделить с любимой ни один из них. Вечный изгнанник — его нескончаемое проклятие, которое теперь как никогда давило на его плечи, заставляя желать простой человеческой доли: уйти вслед за женщиной, которая смогла изменить его мрачное существование, или жить надеждой, встретиться с ней спустя годы в райских садах.

— А ты ведь можешь спасти ее, — раздался знакомый голос в его голове. — Если твоя любовь сильна, подари ей новую жизнь, проведи сквозь врата смерти к жизни во тьме. Всего один укус — и вы сможете разделить вечность в объятиях друг друга.

— Она не желала этой доли, — ответил он, пытаясь подавить рождающуюся в сердце надежду.

— Ты предпочитаешь дать ей умереть? — не унимался тот.

— Моя жизнь — это не жизнь вовсе, это проклятие, одиночество и непрекращающаяся жажда крови. Я не позволю ей вступить в мир, полный безудержного огня; мой поцелуй лишит ее света, и день станет запретным для нее, а она заслуживает рая.

— Ее душе не место в раю, она не исполнила священную клятву. Чистилище или ад станут ее вечными пристанищами.

— Нет, я дам ей умереть, и пусть Господь примет ее в свои владенья, — прошептал он, касаясь ее губ.

Но Дракула был не столь уж отличен от других людей, как ему казалось: в час, когда хрупкая надежда покидает душу, даже убежденные атеисты покорно склоняют голову в молитве, прося небеса проявить милосердие. Так же и бессмертный вампир приклонился пред силой, превосходящей любую другую, прося Господа явить высшую милость. Он не помнил молитв, не помнил церковных канонов, но молил Всевышнего с неистовостью священника, свершившего не богоугодное деяние, прося не за себя, а за девушку, ставшую ему дороже всего.

— Господи, спаси ее, вся вина за случившееся лежит на мне, забери мое бессмертие, мою жизнь, мою силу. Отправь мою душу в самые глубины ада, где она будет держать ответ за все грехи, что я совершил, только прошу, яви свою милость. Спаси ее, — шептал он, прижимая тело девушки к своей груди.

За спиной послышалось монотонное бормотание Карла, читающего на латыни заупокойную молитву, осеняя девушку крестом; заунывно вторящее ему пение дождя, барабанившего по крыше; и сбивчивое дыхание Ван Хелсинга, по-прежнему державшего потяжелевшую руку Анны.

— Забери меня, это мой грех, Господи, — вскричал он, поднимая к небесам глаза, но как ни старался, не мог найти ни единого знака.