Спор в иудейский новый год

— Так, как она выглядела у твоего отца и моего отца.

— Итак, рано утром, на рассвете, в канун иомкипура старый человек с благообразной бородой, по имени Мендель, стоит перед открытой книгой — молитвенником, держит в руках петуха, крутит его над головой и говорит: «Это моя жертва искупления, это моя замена, пусть этот петух идет на смерть, а я пойду к хорошей жизни и к миру». Этого петуха утром зарежут, а Мендель его съест.

— А в этой несколько устаревшей молитве есть все-таки кое-что из современного: есть пожелание мира.

— Пожелание мира всегда хорошее. И еврейское приветствие «шолом-алейхем» (мир вам) всегда своевременно. Но мир не достигается одними пожеланиями, не добывается куриными и петушиными жертвами господу богу. За мир надо бороться. Его завоевывают.

За рошашоно идет иомкипур. Иомкипур несет явные следы старого праздника кочевых племен, занимавшихся скотоводством, поклонявшихся духам и приносивших им жертвы. Весь ритуал приношения в жертву двух козлов— одного богу Ягве и другого духу пустыни Азазелу — с особой выразительностью свидетельствует о происхождении этого праздника в те далекие времена, когда кочевые племена приносили жертвы духам пустыни.

Дай зачитаем вот это место из Пятикнижия, в книге Левит, глава 16:

«…И от общества сынов Израилевых пусть возьмет двух козлов в жертву за грех и одного овна во всесожжение. И принесет Аарон тельца в жертву за грех за себя и очистит себя и дом свой. И возьмет двух козлов и поставит их перед лицом Ягве у входа скинии собрания. И бросит Аарон об обоих козлах жребий: один жребий для Ягве, а другой жребий для Азазела. И приведет Аарон козла, на который вышел жребий для Ягве, и принесет его в жертву за грех; а козла, на который вышел жребий для Азазела, поставит живого перед Ягве, чтоб совершить над ним очищение и отослать его к Азазелу в пустыню». Далее идет описание процедуры, как великий жрец Аарон должен принести в жертву овна и козла, как он должен кропить их кровь и таким образом очистить себя от своих собственных грехов, очистить от грехов свою семью и сынов Израилевых. После всех этих операций Аарон должен принести живого козла: «И возложит Аарон обе руки свои на голову живого козла и исповедует над ним все беззакония сынов Израилевых, и все преступления их, и все грехи их, и возложит их на голову козла, и отошлет их нарочным человеком в пустыню. И понесет козел на себе все грехи их в землю непроходимую, и пустит он козла в пустыню».

Культ Азазела — главного бога пустыни — был так популярен у древнейших иудейских племен, что при возведении бога Ягве в ранг единственного бога иудеев жрецы не в состоянии были окончательно оторвать иудеев от культа Азазела. Они пошли на такой компромисс, как уравнение Азазела в правах с Ягве в отношении жертвоприношений. Ни один из этих богов не должен пользоваться какими-нибудь преимуществами в этом отношении. Обоих богов угощают одинаковыми козлами. И чтобы не было никаких обид и подозрений, бросают жребий, какого из двух козлов послать богу Ягве и какого духу Азазелу.

— У меня к тебе вопрос. Я смотрю русский перевод того места книги Левит, где говорится о церемонии приношения двух козлов (вот здесь, в главе 16). Здесь нет и помина об Азазеле. Слово «Азазел» тут заменено словом «отпущение».

— А в оригинале?

— В оригинале Библии сказано ясно: «И бросит Аарон об обоих козлах жребий: один жребий для Ягве, а другой жребий для Азазела».

— Это один из обычных приемов: не говорить того, что может снизить авторитет господа бога.

— Но это же фальсификация.

— Да, фальсификация. Но припомни, что в хедере от нас также скрывали истинный смысл слова «Азазел».

В культе Ягве жертвоприношения были обязательным и повседневным явлением. Но были такие дни в году, которые с древнейших времен, еще до культа Ягве, отмечались различными племенами как особые дни, как дни, имеющие особое значение для человека. Бессилие дикаря в борьбе с природой вызвало у него, говорит В. И. Ленин, веру в богов, чертей, в чудеса и т. д. Страх перед этими богами и чертями особо силен был в те дни, когда, по верованиям древнего человека, решается судьба его скота, его поля, его собственной жизни.