Спорим, будешь моей

Хочу, чтобы она продолжила.

– Как самое дорогое, что у меня есть.

После этого окончательно теряюсь. Не знаю, какую реакцию выказать, если прикасаться мне к ней просто так до сих пор нельзя. Во сне или невзначай прокатывает. А вот так вот нагло, когда вздумается – нет.

– Так, когда тебя выписывают? – хрипло тяну, закладывая ладони в карманы штанов. – Я имею в виду, во сколько? Помню, что завтра.

Все десять дней, что Лиза находилась в больнице, приходил каждый день. Спать с ней привык. Точнее, контролировать свой стояк и прочее. Обнимать типа без претензий на секс.

Ладно, хрен с ним, с сексом. Я теперь не понимаю, что делать следующей ночью, когда Богданова будет дома.

– Сказали, примерно после трех. Но родные, наверное, раньше приедут. Ты не приходи больше.

Говорит Лиза спокойно, без какого-либо намерения оттолкнуть, поэтому я подавляю все свои реакции. Иду за ней к кровати. Она, подбивая подушку, садится в свой угол, я – в противоположный. Все последние вечера так провели.

– Почему ты молчишь? – спрашивает Дикарка пару минут спустя, и я понимаю, что тупо завис, разглядывая ее. – Расскажи что-нибудь… – просит и отводит взгляд.

Ненадолго. Почти сразу же возвращает. И снова отводит... Возвращает… Отводит… Никак не свыкнусь с этой ее манерой. Отчего-то взрывает она меня капитально. На ровном месте возбуждаюсь. А ведь сегодня даже одежда на Дикарке та самая затрапезная – широкие штаны и длиннющий свитер. Комплект с претензией на пижаму, но, честно, не уверен, что такое в принципе где-то продают. Словно кто-то специально на дому сшил это уродство. Возможно, мать Дикарки. Видел ее мельком – впечатления не самые радужные.

– Что рассказать? – хриплю, не отрывая от Лизы взгляда.

– Ты же всегда находишь, что… – бросает неопределенно.

Перебирает пальчиками цепочку с кулоном и, черт возьми, улыбается.

Дух захватывает… Да, блядь, у меня и давление, и температура подскакивают. Если она продолжит – лечить нужно будет меня.

– Кирилл Бойко – твой самый близкий друг? – прилетает от Богдановой до того, как я успеваю собраться с мыслями и выдать хоть что-нибудь.

– Да. Он мне как брат.

– А остальные? Я думала, все, как братья.

– Нет… Конечно, да, – путаюсь не только в словах, но и в эмоциях. – Просто Бойка ближе всех.

– А его сестра? – спрашивает и выразительно краснеет. – Ты с ней много времени проводишь…

Только после этого догоняю, к чему завела этот разговор. В груди резко горячо становится, будто кипятка хлестанули. Неужели ревнует?

Невольно ухмыляюсь. Не могу сдержаться.

– Почему ты смеешься? Почему… – вспыхивает пуще прежнего.

Делает попытку соскочить с кровати, однако я оказываюсь быстрее. Ловлю ее за руку и осторожно заваливаю обратно. Нависаю, сохраняя максимально возможное расстояние. Пугать не хочу, но улыбаться не прекращаю. Меня буквально накрывает какая-то неадекватная степень радости.

Лиза замирает. Дышит взволнованно и неотрывно смотрит мне в глаза.

– Варя такой же друг, как и Бойка. Не больше, – заверяю я с той же ухмылкой. – Более того, они влюблены.

– В кого? – не понимает Лиза.

Мне нравится, что сейчас она, какие бы эмоции ее не одолевали, пересиливает свои страхи и все, что не понимает, спрашивает.

– Друг в друга, – выдыхаю значительно тише. – Но это пока секрет.

– Пока?

– Ну да… Думаю, ненадолго.

– Я понимаю, – шепчет Дикарка. Громко сглатывает и кивает. – Тайна из-за того, что их родители женаты.

– Нет, не поэтому, – отвечаю я. Хмурюсь и, зная все ее загоны, зачем-то уточняю: – Ты считаешь подобное грехом?

– Не знаю…

Видно, что она даже думать об этом боится. Не то что делать какие-то выводы.

– Сводные – не родные по крови. Это не инцест. В их любви нет никакого греха, – объясняю серьезно. Хочу, чтобы услышала меня. – Ровно, как и в любой другой. Например…

– Например?

– Например, – выдыхая, приближаюсь к ее лицу. – В нашей.

Я буквально чувствую, как ее жесткий диск летит. С диким скрежетом, буксует и в конечном итоге перегорает. Как чинить, если меня самого кроет? Гаснет свет, и я даже не соображаю, что сам глаза закрываю. Тычусь в ее губы своими, вместо этого попадаю в шею. Вероятно, Дикарка в последний момент увернулась. Но меня, блядь, и ее шея более чем устраивает. Жадно впиваюсь и влажно захватываю нежную кожу губами.

Лиза так сильно дергается, что меня подбрасывает.

– Не надо… – этот прерывистый шепот прорезает мое сознание, подобно острому, как лезвие, клинку ножа. – Перестань…

Приоткрывая веки, отстраняюсь, чтобы застыть на ней взглядом.

– Ты обещал, что не будешь меня трогать…

Долго молчу. Не способен говорить. Что-то пережимает в груди и встает клином. Сердце, зверски намахивая, раскатывает по телу бешеную гормональную смесь.

– Обещал, – выдыхаю за ней. Для себя. Отталкиваюсь и сажусь. Веду по лицу ладонью. – Извини. Не хотел тебя испугать. Больше не повторится.

Какой раз я лгу? Сколько раз еще солгу?

– Ты просила что-нибудь рассказать… – говорю типа беззаботно. – Так вот, слушай, – улыбаюсь, будто и правда легко переключаюсь. – Когда мне было четырнадцать…

22

Я хочу, чтобы он ко мне прикасался.