Спорим, будешь моей

«Только если ты в этом доме будешь со мной», – хочется добавить.

Висит на языке. Вертится. Зудит. Но я все же не решаюсь.

– Знаешь, в чем еще один плюс этой вылазки? – возбуждает мое любопытство этим вопросом. Заглядывая в глаза, с нетерпением жду последующего пояснения. – Сегодня все поймут, что я занят.

И эта информация делает меня очень счастливой. Я даже смеюсь, прежде чем пошутить:

– Не придется отбиваться от фанаток?

Может, это и ерунда, но мне нравятся и игривые интонации, которые удается выдать, и сам вопрос.

– Типа того, – со смехом отзывается Чарушин. – Пойдем, потанцуем. Хочу тебя перед всеми засветить.

– Что? – испуганно выдыхаю я, в то время, как Артем уже выпихивает меня из-за стола. Обнимая со спины, как он любит, заставляет двигаться вместе с ним в заданном им же направлении. – Господи… Я не умею…

– Я тебя научу, – шепчет с каким-то двойным смыслом.

Мое тело реагирует раньше, чем сознание – разлетаются мурашки, ускоряется сердцебиение, сбивается дыхание.

Боже мой…

– Я тебя всему научу, Лиза.

– М-м-м…

– Скажи, что согласна, – вроде как просит, но в тоже время такую страстную потребность выдает, что голос звучит требовательно.

Содрогаюсь, когда пресловутых мурашек становится слишком много. Инстинктивно ерзаю и трусь о сильное тело Артема. Ищу опору и поддержку. Чувствую ее. Поэтому выговариваю, будто в пучину с головой бросаясь:

– Согласна.

30

Взлетаю, будто птица…

© Лиза Богданова

– Все, дыши, – шепчет Чарушин мне в ухо, прикусывает его и смеется. Из-за грохочущей вокруг нас музыки слабо слышу, но очень хорошо ощущаю влажные и горячие вибрации его собственного дыхания. – Мы уже танцуем. Все, Дикарка, все. Дыши.

Как дышать, если он так откровенно прижимает? Ладони, с какой-то поразительной интимностью, давят на поясницу. Пальцы трогают, щупают, выражают больше, чем я могла себе представить… Артем возбужден. Он, что постоянно возбужден? Как не обнимет, чувствую его напряженную мужскую плоть. Твердую, будто кость. И отличительно горячую. Не знаю, кажется мне или в действительности через ткань прожигает повышенной температурой эта часть тела… Ясно понимаю лишь то, что я, как заметил когда-то Чарушин, становлюсь мокрой. Прямо сейчас. Осознаю, из-за чего это происходит, Артем не оставил мне возможности сомневаться.

Какие же темные эти ощущения…. Какие сильные…

Не могу остановить. Чувствую его, и внутри все качается. Да так, словно в шторм. Хлещет, щекочет, колит, жжется и зудит. Вроде как стремишься что-то сделать, чтобы облегчить. И вместе с тем не хочется, чтобы все это прекращалось.

Дыхание, конечно, возобновляется. Больше инстинктивно, когда организм уже протестует против кислородного голодания, которое я ему на нервной почве устроила. Но даже после этого голова не перестает кружиться. Возможно, потому что мы с Чарушин вращаемся… А, может, виной тому мои эмоции? Я ведь только от одного его запаха с ума схожу. Не просто привыкаю... Кажется, я стремительно вхожу во вкус.

Мои чувства углубляются и усиливаются. Моя жажда растет. Моя потребность становится всепоглощающей.

– Лиза… – выдыхает Артем. Не зовет, нет. Этим хриплым стоном словно дополнительно ласкает. А дальше вход идут руки – скользят по спине, губы – прихватывают шею, целуют, втягивают кожу. – Моя сладкая Дикарка…

Я уже не слышу музыку. Она мне не мешает. Я будто исключительно на Чарушина настроена. Безошибочно улавливаю все слова, движения, реакции и выдохи. Сама его обнимаю. Глажу затылок, шею… Колю пальцы о короткую, но жесткую щетину на подбородке. Все крепче прижимаюсь.

– Блядь… – хрипит Артем, и даже это сейчас звучит естественно. Совсем не критично и не оскорбительно. Особенно, когда он столь же тяжелым тоном добавляет: – Я люблю тебя… Лиза… – трется щекой о мою щеку и шумно втягивает воздух. – Я хочу тебя… Всю тебя хочу… Знаешь, как накрывает?.. Сам в шоке. Полный финиш.

Как я могу обижаться на подобные признания? Они меня смущают, конечно. Но одновременно и будоражат. Разогревают кровь до таких температур, о которых я раньше не подозревала. Меня будто жарит изнутри. Кожу жжет неистово. Кажется, я плавлюсь.

Чтобы хоть как-то успокоить сердце, кладу голову Чарушину на грудь и, прикрывая веки, делаю глубокий вдох. Расслабляюсь, потому что, несмотря на бурю все еще шокирующих эмоций, которые он у меня вызывает, доверяю ему. Главную роль играет даже не то, что он говорит, а то, что я чувствую. И он меня чувствует. Понимает. Тормозит все свои действия. Обнимает нежно-нежно, словно баюкает в этом странном для меня танце. И грохочущая музыка не способна разрушить наше единение.

– Тебе, должно быть, со мной очень скучно… – шепчу я многим позже.

В глаза Артему еще не смотрю. Просто выдыхаю свои страхи ему на ухо и припадаю губами к шее.

– Почему ты так думаешь? – спрашивает как-то настороженно.

Чуть ли не обижен на меня… Или я додумываю. Взгляд ведь поднять не решаюсь.

– Ты веселый, компанейский, свободный, – последнее с особым восхищением выговариваю. – А я… Я только слушаю тебя и не знаю, что говорить.