Спорим (не) влюблюсь

Но Исаев ловко расправляется со своей порцией, и вроде как, жив. Но я подхожу ещё пару минут, прежде чем самой соглашаться на такую авантюру. Мне ещё магистратуру заканчивать, семью заводить, а его не жалко.

— Правда так вкусно? — с сомнением смотрю на парня и на жаренные каштаны, от которые исходит заманчивый аромат. — Если я умру, то ты автоматом проиграешь, ясно?

— Если ты умрешь, то станешь призраком и будешь до конца жизни изводить меня. Давай, морковка, — Рома сам расправляется с кожурой и протягивает мне. — Может это именно то, что заставит тебя влюбиться.

Решаю, на свой страх и риск, довериться парню. Всё то, что он советовал до этого, мне действительно понравилось. Так что, включаем презумпцию невиновности и открывает рот.

— Ммм.

Странный, совсем непонятный вкус. Легкая сладость, похож на орех, только горячий. И действительно очень неплохо. И, судя по довольному взгляду Исаева, он это прекрасно понял. Даже не спорю, принимая ещё один каштан.

— Ладно, — бурчу недовольно, не желая признавать правоту парня. — Сносно.

— Сносно?! — Рома оскорбляется так искренне, словно он сам готовил эти орехи. — Ну-ка.

Парень толкает меня в сторону парапета, самостоятельно усаживая. Я даже пикнуть не успеваю, как его руки оказываются на мне. Сжимают бёдра, не давая спрыгнуть и оттолкнуть.

Едва успеваю сжать край платья, чтобы оно не разлетелось от прохладного ветра с речки.

— Ты что творишь, Исаев?

— Собираюсь разобраться с одной врушкой. Не понравились, значит? Давай-ка, морковка, открывай ротик. Будем тебя переубеждать.

— Ладно-ладно!

Сдаюсь, когда понимаю, что Рома не собирается останавливаться. Скармливает мне половину своего стаканчика, обиженно сопя. Кто бы знал, что его так легко вывести из себя?

Может за эту неделю собрать досье на Исаева, а потом продавать всем ду… девушкам, влюблённых в него? Сколочу свой бизнес, перееду жить на остров.

— Они вкусные, ты прав.

— Нет, ты сказала — сносно. Так что теперь не отвертишься.

Рома протягивает ещё один каштан, последний в его упаковке, и я думаю, как незаметно отодвинуть свой стаканчик подальше. Во избежание всякого…

Но послушно открываю рот, потому Исаева не переубедишь. Всего на секунду он задевает пальцами мои губы, а меня словно простреливает. И хоть Рома меня больше не касается, но ощущение остается со мной. Таким лёгким, ненавязчивым теплом.

— Итак, раз я оказался прав… Я заслуживаю награду.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— И какую награду ты хочешь?

— Поцелуй, — парень стучит указательным пальцем по своей щеке. — Давай, морковка, это ведь не так страшно.

Не страшно. Поцелуй в щечку это самое малое, что мог придумать парень вроде Исаева. Поэтому упираюсь в плечи Ромы и наклоняюсь вперёд, чтобы дотянуться. И забываю, что он — наглец и самый бесящий парень во все Вселенной.

Потому что стоит коснуться кожи, как он разворачивается, накрывая мои губы поцелуем.

*Excusez-moi, pouvez-vous parler anglais? Je ne parle pas français et je ne comprends pas bien vos mots — Извините, вы не можете говорить на английском? Я не говорю на французском и плохо понимаю ваши слова.

Глава 8

Рома, улочки Парижа

Маргоша на вкус лучше всяких каштанов и профитролей. Сладкая, а губы невероятно мягкие. Такая нежная девочка, что не хочется выпускать из объятий. Её бы целовать и целовать, пока она окончательно не влюбится в меня.

А тогда можно будет не только целовать, а и запустить руки под развивающийся край юбки. Но пока мне нравится даже сжимать её талию.

Я знаю, что жив лишь благодаря тому, что Маргоша ещё не пришла в себя и, возможно, выпила немного вина. А может еда её всё-таки задобрила. Но с дикой неохотой отрываюсь от розовых губ до того, как в меня что-то врежется.

— Ты… — девушка хватает ртом воздух и хмурится. — Ты!

— Я, морковка.

— Так нечестно! — Маргоша спрыгивает с парапета и тычет пальцем в мою грудную клетку. — Ты не имел права так делать!

— Я ведь не говорил, что поцелуй в щёку.

— Исаев, ты такой у… уникум. Не смей так делать.

Перехватываю ладошки девушки до того, как она пустит их в ход. Разворачиваю её к себе спиной, скрещивая руки на животе. Так, что бы могла лишь немного трепыхаться, но не вырвалась.

— Извини, морковка, не сдержался. Больше так не буду, — пытаюсь скрестить пальцы так, чтобы Маргоша не почувствовала. — Смотри, какой красивый Париж. Не злись, а любуйся.

Сейчас, когда девушка так близко, могу уткнуться подбородком в её плечо и почувствовать запах цветочных духов. Лёгкий, ненавязчивый. Маргоша всегда им пахла, и только по праздникам использовала другой. Тяжелее, с острым оттенком ванили. А у меня на ваниль была аллергия.

Вот влюбится в меня Маргоша, и будет возможность пробраться в квартиру и выбросить те ужасные духи. Ну и чем-то интереснее заняться, чем смотреть на проплывающие по Сене кораблики.