Спорим, тебе понравится? (СИ)

А даже если и забуду, то моя родительница скорее в лепёшку расшибётся, чем позволит нам быть вместе. А я никогда не пойду против мамы. Ни один мальчик на земле, даже такой крутой, как Басов не стоит слёз родного и любимого мне человека.

Так-то!

И я уж было хотела подойти к нему и попросить не отправлять мне подобных посланий, но, дальше желаний дело не пошло. Стоило мне увидеть Ярослава в компании своих одноклассников, Серяка и Тимофеева, как я неожиданно для себя оробела, вжалась в стену, а потом и вовсе нагнулась, спрятавшись за кадкой с огромным фикусом.

И выхватила часть диалога между ребятами.

— Ну как там у тебя успехи, Бас?

— Где именно?

— На амуре.

— Аль Денте, — коротко рубанул Ярослав, и компания скрылась за поворотом, а я только покачала головой и в который раз поразилась зубодробительной уверенности этого парня.

Хмыкнула, забрала в гардеробе лёгкую ветровку и припустила прочь из школы, боясь зацепить свою врагиню. Но на крыльце меня всё же тормознули — та самая девочка, что передавала мне конверты, и в руке она держала третий.

— Попросили открыть дома.

— Спасибо, — кивнула я, забрала послание и сунула его в рюкзак, а затем всю дорогу домой чувствовала, как горит спина.

Это жгучее любопытство не давало мне покоя. Но я пообещала себе, что не стану торопить события, и всё-таки продержалась, до скольких было нужно. А зайдя в квартиру, умылась, переоделась, перекусила и только потом, запершись в своей комнате, позволила себе вскрыть третий конверт. Очередная открытка сердечком, а на ней целующиеся мальчик и девочка под звёздным небом.

А внутри:

«Ты нравишься мне! Нравишься! Очень!

Хоть ты в объёмах, как древний мамонт, и страшная, как ядерная война!

Твоя Марта, Туша!!! Трепещи…»

И куча радостных смайликов.

Отшвырнула от себя чёртово сердце и горько расплакалась.

Глава 19 — Тяжелая артиллерия

Вероника

Весь следующий день я брожу по школе, не поднимая глаз от пола. Мне стыдно за себя, за то, что так легко клюнула на глупую разводку. И за то, что распустила слюни, думая, что это дело рук Ярослава.

Раскатала губу, глупая!

Дома, в окружении стен собственной комнаты мне было более или менее просто принять то, что моя персона в опале и я, в каком-то смысле, понимала своих обидчиков. Эти девочки, которые меня мучают, они просто даже не пытаются встать на моё место. А ведь это всё, что нужно знать агрессору, когда он опускает своё забрало. Если они хотя бы попытались пройти день в моих ботинках, прочувствовали все, в чём я варюсь, попробовали бы на вкус горечь разочарования от жизни и самой себя, то всё прекратилось бы одним днём.

Но они никогда так не поступят, потому что им неведомо понятие неудачи. Эти девочки стоят на самом верху иерархической лестницы и считают себя неприкосновенными. И этот факт лепит из них жестоких, лишённых эмпатии, существ, которых капля власти над другим человеком попросту сводит с ума.

Но вот я снова в гимназии и на меня давит железобетонной плитой негативное общественное мнение. Прессует. Душит.

На большой перемене я снова одна, Дина бегает обедать домой, так как живёт неподалёку. Я же просто сижу и отщипываю по кусочку булку в тарелку, не в силах проглотить ни крошки. Из центра столовой я чувствую, как меня царапают взгляды Басова и жалит внимание Максимовской. Она довольна, что ещё раз втоптала меня в грязь, а мне так отчаянно хочется вернуться в мою старую жизнь.

Ах, зачем я вообще мечтала вырваться в «большой мир»? Верно же говорят — бойся своих желаний. А теперь вот — получи, распишись и радуйся со слезами на глазах, дура наивная.

Но надолго меня не хватило. Сплетни разнеслись по гимназии как лесной пожар и теперь, наверное, даже ленивый был в курсе, что я на постоянной основе хожу в церковь, а ещё так «двинута» на религии, что пишу стихи во имя Всевышнего. Именно потому, многие ребята проходят мимо меня и, кривляясь, выдают:

— Господи спаси, господи помилуй! Иже еси на небесех…

Бросаю булку в тарелку и ретируюсь. Потому что, ну невозможно!

Отсиживаюсь в читальном зале, а за пять минут до звонка всё-таки выползаю из своего укрытия и направляюсь к кабинету физики. Но, не дойдя до нужной двери всего пару десятков метров, встаю как вкопанная, потому что навстречу мне свиньёй идут Максимовская, Тимченко и Андриянова.

На панике не знаю, куда ретироваться. Но всё же просто отхожу к стене и практически вжимаюсь в неё, полируя взглядом собственные ботинки. До тех самых пор, пока в области моего зрения не появляются три пары дорогих лакированных туфель.

— Ну что, Туша, продолжим обмен любезностями?

Молчу.

— Что ты язык в задницу засунула, убогая?

Я даже не понимаю, кто именно со мной говорит. Я лишь отгораживаюсь от всего высокими стенами и представляю, что смотрю в окно на бесконечный океан, над которым парят кричащие чайки. Я здесь одна, мне хорошо и больше никого нет.

Тычок в плечо.