Спорим, тебе понравится? (СИ)

— Ладно, осади, Истома. Ладно! Я её уже почти безгранично люблю за то, что она тебя верно хранила для меня одного, — и парень неожиданно улыбнулся и подмигнул мне так, что стал почти точь-в-точь похож на Люцифера во плоти.

— Замолчи, — покачала я головой.

— Не, не, малая. Всё, теперь ты моя. Я один буду портить.

— Ужас какой, — закрыла я уши.

— И тебе понравится…

— Ну точно.

— Спорим?

Неожиданно машина притормозила и резко свернула с проспекта к большой неоновой вывеске, а я охнула, не ожидая такого крутого виража.

— Приехали.

— А куда?

— Переодеваться. А то заболеешь ещё у меня.

У меня…

Ми-ми-ми. Сю-сю-сю. Но как же приятно, а-а-а!

И уже через полчаса мы оба вышли из магазина облачённые в практически одинаковые спортивные костюмы из мягкого футера с теплым начёсом изнутри. У Басова — нежная мята. У меня — яркая бегония.

На ногах кроссовки в тон.

А затем Ярослав уже стоя на крыльце после шопинга обнял меня за талию и прижал к себе крепко-крепко. Поднял свой навороченный гаджет над нами и сделал фото, смачно целуя меня в щеку, пока я жмурилась от мимолётного лучика солнца, выглянувшего из-за грозового облака.

Всего мгновение и наш снимок улетел в самую популярную в мире социальную сеть с подписью:

«Моя».

— Ты с ума сошёл?

— Чтобы все знали, что ты теперь принадлежишь мне, Истома. Теперь ты недосягаемая и неприкосновенная. Для всех! Выдыхай, — его горячая ладонь скользнула под мягкую ткань худи и обожгла подушечками пальцев поясницу.

Потянула на себя ближе, пока мы оба с томным вздохом не соприкоснулись.

— А если моя мама узнает? — пискнула я, но Басов только одними губами проговорил мне что-то типа «насрать» и молча повёл меня к своей хищной фурии, а там уж врубил на всю катушку давно избитый годами трек, улыбаясь мне от уха до уха.

Забирай меня скорей,

Увози за сто морей,

И целуй меня везде

Я ведь взрослая уже…

— Яр?

— Так, оделись, теперь пора и пёрышки почистить.

— Что?

— И подстричь красиво, чтобы комар носа не подточил, а затем праздновать. И да, я не шутил, сегодня мой день рождения, а ты — главный и самый долгожданный подарок.

— Но…

— Всё, взрываем, малая.

— Скорпионище, — покачала я головой и всё-таки капитулировала его желаниям.

Глава 26.1

Вероника

— Я могу быть кем угодно, Истома. Главное, чтобы твой.

— Сколько патетики, — буркнула я и отвернулась, смущённо прикладывая ладошки к пылающим от смущения и счастья щекам, ощущая, как в животе, дикими птицами бьются обезумевшие бабочки.

— Если надо, то я вылью тонны горячей ванили, лишь бы тебя растопить и заставить снова в себя поверить.

— Я верю поступкам, Ярослав. Не словам. В моей жизни были и есть люди, которые тысячи раз говорили мне о любви, но на деле показывали совершенно иное.

— Я знаю, как это бывает.

— Неужели? — хмыкнула я, обводя глазами роскошный кожаный салон автомобиля, цепляя взглядом дорогой телефон, а ещё стильные часы и фенечки на его крепких запястьях.

— Я сирота, Истома.

Боже!

Сердце в груди от жалости истошно завизжало и, завывая, впало в истерику. Бедный…

— Но твой дед…

— Скорее тюремщик, чем любящий родственник.

— Мне очень жаль.

— Ничего, прорвёмся, малая. Теперь мы вместе. Ты и я. Вдвоём не так страшно шагать по этому долбанному, несправедливому миру, верно?

— Верно, — кивнула я на автомате, вылизывая взглядом каждую чёрточку его чеканного лица и понимая, что увязла.

Почти по самые гланды. И когда успела?

— На месте, — очередной раз тормозит Басов и кивает мне на выход.

Я подчиняюсь беспрекословно, следуя за ним по пятам. А затем не замечаю, как прохожу в пахнущее элитной косметикой помещение, застланное белым мрамором и зеркалами.

— Привет, Рит, — обращается к миловидной блондинке за стойкой Ярослав, — тут мне моей девушке нужно красоту навести.

— Сейчас посмотрю, что есть по записи, — на столичный манер безобразно тянет гласные девушка, и я чуть похлопываю себя по губам, чтобы не рассмеяться.

— Запись оставь смертным. А мне надо вот прям щас, — жёстко рубит парень и блондинка кивает.

А уже через пять минут я сижу в кресле и во все глаза смотрю на парня, что с упоением принялся приводить мои волосы в божеский вид. Вадим. Он же Вадик. Он же, как сам стилист попросил его называть, Вау-Вадя. Серьги в ушах, на пальцах колец штук двадцать, не меньше. Длинная чёлка. И глаза подведены. Я такого, так скажем, мальчика, не видела никогда.

А он что-то восторженно тараторит, обсуждает мой будущий образ с Басовым, который смотрит на парня с изрядной долей снисхождения и лениво скользит по моему лицу взглядом, заставляя меня перманентно краснеть.

— Ну вот и всё, — на эмоциях вскидывает руками Вау-Вадя, а затем складывает их на груди, довольно жмурясь.

И я тоже. Неровно обрезанные волосы аккуратно и по моде подстригли. И отражение в зеркале уже не пугает так, как прежде — у меня теперь рваное каре и пряди кокетливо касаются плеч.

— Мне нравится, — шепчу я, недоверчиво разглядывая себя в зеркале.

— Мне тоже, — кивает Басов.

— И мне, — вдруг доносится до нас голос Аммо.