Спорим, тебе понравится? (СИ)

Наверное, мне всё же померещилось и не было в его глазах ничего такого, отчего мир мог бы раздробиться на части и превратиться в пепел.

Или мог?

Не знаю. Но парень стискивал меня так сильно и в то же время так трепетно, заставляя снова скатываться в слёзы. На этот раз надрывные и надсадные, говорящие о том, что я сдалась.

Всё!

Спектакль окончен!

— Истома, девочка моя. Ну как же так? — его горячие ладони были повсюду.

— Пя-пятая, да? — заикаясь шептала я, вглядываясь в его прекрасные глаза.

— Что? — недоумённо замер он.

— Это… о-она и е-есть? П-пятая к-к-космическая, Ярослав?

Моргает. Хмурится. Кривится, но спустя бесконечно тягучие мгновения всё-таки качает головой и так мастерски делает вид, что не понимает, о чём именно я толкую. И я всего лишь на мгновение теряюсь и отметаю от себя ужасающие подозрения.

Но они опять возвращаются. С новой силой.

— М-макси ждёт д-дальнейших ук-казаний, Бас, — стараюсь спародировать протяжные, насмешливые нотки Аммо и у меня получается, так как парень тут же бледнеет и меняется в лице, а потом кивает и снова так крепко прижимает меня к себе, что на секунду я забываю, как дышать. А он тем временем начинает шептать мне на ухо слишком красивую сказку.

— Макси — это Макс Иващенко, парень из нашей команды воркаутеров, Истома. Ещё летом я занял его старшему брату крупную сумму денег, но тот до сих пор её не вернул. Гасился. Жёстко. Там большая сумма, Ника. Очень большая, понимаешь? И она мне не с неба упала от добрых предков, а я её сам, собственным трудом заработал и как-то в доброго самаритянина превращаться не пожелал. Мы пытались вернуть по-хорошему. Но пришлось забирать их по-плохому.

— Шестёрка? — не унимаюсь я и продолжаю уверенно трамбовать парня.

— Воу! — нахмурился Ярослав и снова покачал головой, поджимая и облизывая губы, словно бы я его чем-то бесконечно удивила.

— Ч-что? Не к-клеится легенда? — хмыкаю я и пытаюсь выкрутиться из его рук, но меня только ещё сильнее кутают в полотенце и обездвиживают.

— Легче! Перестань газовать! Макс шестёрка Аммо, ясно? Он за Иващенко передо мной поручился, а по факту опрокинул на бабки. Вот и всё!

Отгибаюсь в его руках и снова пристально заглядываю в шоколадную бесконечность его глаз, пытаясь отыскать хоть крупицу неискренности. Но Басов говорил быстро и ни разу не сбился. И сейчас смотрел на меня открыто, нежно очерчивая костяшками пальцев мои губы и подбородок, а затем зарываясь в короткие пряди моих волос.

— Ты реально подумала, что я мог, вот это всё сотворить с тобой, Истома?

— Да, — кивнула я.

— С любимой девушкой? — словно бы задыхается он и прижимается лбом к моему лбу.

— Любимой, — недоверчиво фыркаю я, но внутри от одного только этого слова все будто бы облили сахарным сиропом. Я совершенно точно поплыла, дыша его мятным дыханием, и за секунду нагрелась до критической отметки. Тело совершенно позабыло, что всего пару минут назад лежало под ледяным водопадом. Сейчас ему жарко! И страшно, что это всё сон или очередная жестокая шутка.

Безумие.

— Да, маленькая моя. И мне больно видеть тебя такой несчастной. Позволь мне помочь тебе. Позволь быть всегда рядом, — его губы подаются ближе и чуть потираются о мои, когда он произносит всё это, — я просто не вынесу, если ещё хоть кто-нибудь тебя обидит.

По телу бьёт молниями, а в душе разворачивается сокрушительное торнадо из обнажённых чувств. Боже, неужели это те самые пресловутые бабочки внутри живота? О, Боже! Они действительно существуют!

— Но мои волосы, — трясу головой и снова всхлипываю я, чувствуя, как бережно и осторожно Ярослав заправляет мне за уши короткие прядки.

— Они прекрасны, как и ты.

— Меня заставили их обрезать, представляешь? — подбородок нещадно дрожит.

— Твари конченные. Мрази! Сволочи!

— Я не знаю, как им противостоять, просто не знаю, Ярослав. Мне так страшно, — слёзы текут по щекам, но Басов тут же вытирает их своими шершавыми пальцами. И это… так трогает меня. И так много значит!

— Просто доверься мне и я все решу. Обещаю!

— Но…

— Никаких больше «но». Я хочу быть твоим, Истома. Только твоим…

— Ярослав, — бормочу, срываясь на последних звуках его имени в стон, так как его зубы всё-таки нежно прикусывают мои губы.

— И ты будешь моей…

— М-м, — его язык всего на секунду врывается в мой рот и обжигает своим теплом, одним лишь коротким прикосновением, заставляя засохшие цветы в душе поднять головы и по новой распустить свои бутоны.

— Соглашайся, девочка, — рывок на себя, и мы впечатываемся вдруг друга, кажется, даже высекая искры.

— Но мне нельзя дружить с мальчиками, Ярослав, — хныкая, вяло протестую я и пытаюсь ухватить за хвост пьяную логику и нетрезвую трезвость ума.

— Я уже не мальчик, — почти рычит мне в губы Басов.

— А как же моя мама? — выдавливаю из себя последний аргумент.

— Какая ещё мама, Истома? У нас тут любовь, понимаешь? К чёрту её! К чёрту всё!

Зависаю в звенящей секунде перед тем, как шагнуть в пропасть.

— К чёрту…

И разбиваюсь, сброшенная в неизвестность его близостью. И своим первым настоящим взрослым поцелуем…

Глава 25 — Забирай меня скорей…