Спорим, тебе понравится? (СИ)

— Ладно, — улыбается он, прикусывая кончик своего языка, — хрен с ним, с Басовым и с твоей неуверенностью в себе. Главное — я тебе рад. Остальное — в топку.

— В топку, — я стараюсь, чтобы мой голос звучал звонко и уверенно, но получается только стухшая какофония звуков. Му-хрю…

А на что я, собственно, рассчитывала? Что Ярослав увидит меня и упадёт ниц, умоляя вернуться к нему? Пф-ф-ф, ну чушь же, да?

Блин, ну да, мечтала…Дура!

И вот теперь мне больно от того, что я для него вырядилась, как девушка лёгкого поведения и даже губы размалевала маминой алой помадой, а он только чуть прибалдел, и всё. А теперь…

Снова оглянулась и задохнулась от атомного взрыва, произошедшего внутри меня. Разворотило! Потому что Басов теперь не предавался праздной болтовне со знакомым, а поднимался вслед за нами, уперев я-убью-тебя-взгляд точно в мою задницу.

Мамочки!

Аммо тем временем уже тащит меня куда-то вправо, через створчатые двери и на нас обрушивается волна оглушающей клубной музыки. Здесь темно и дымно. В первые секунды я теряюсь и зажмуриваюсь. И только спустя время понимаю, что мы находимся на балконе, где под нами огромный танцпол пучит от бесчисленного количества танцующих — к потолку взлетают руки, тела извиваются, головы чуть откинуты назад.

Цветомузыка слепит. Стробоскопы дезориентируют. Громкий бит раскачивает нервную систему.

Вау!

И мне бы могло здесь понравиться, если от внутреннего напряжения не хотелось бы провалиться сквозь землю. Если бы меня не трясло как Каштанку, а сердце не гудело бы словно трансформаторная будка, поджигая кровь. Если бы затылок не высверливал взгляд Басова, который шёл за нами по пятам, делая вид, что нас никогда не было и мы чужие друг другу.

И вот мы у цели — роскошная зона с мягкими, велюровыми диванчиками, расставленными буквой «п». Стол забит разнообразными бутылками и тарелками с холодными закусками. Здесь знакомые лица лишь Серяк, да Тимофеев. Остальные же совершенно чужие персонажи. Мальчишки, девчонки. Одна парочка самозабвенно целуется в углу, но никто, кажется, будто бы даже не обращает внимания на этот разврат.

Я чувствую себя в этом отлаженном механизме пятым колесом. Но особенно это начинает ощущаться тогда, когда нас нагоняет Басов и шлёпается на свободное место, демонстративно закидывая руку на плечо какой-то белокурой девчонке в кислотно-салатовом мини.

А сам смотрит на меня до отвращения вызывающе, мол «на вот, выкуси, мне все до звезды!». И этот взгляд всё равно что удар с ноги в живот — дыхание спирает, и слёзы наворачиваются на глазах. Это банальная, но такая жгучая ревность. Именно она подносит зажжённую спичку к фитилю бомбы, заложенной у снования моей выдержки.

— Что будешь пить? — я совершенно не заметила, как Аммо усадил меня подле себя. Очнулась только тогда, когда рядом с моим ухом, перекрывая музыку, бахнула пробка от бутылки и пенящаяся жидкость потекла по высоким бокалам.

Покивала, согласная уже на всё.

Сделала вид, что пригубила.

Задрала голову к потолку и проморгалась, прогоняя слёзы и замечая, что Ярослав больше не смотрит в мою сторону, а теперь полностью сосредоточился на своей соседке. Что-то болтает с ней ухо в ухо. Смеётся. Ласково проводит костяшками пальцев по её щеке и снова жалит меня взглядом.

Всё! Не могу больше!

— Я хотела бы уехать, — тереблю рукав Аммо, и он смотрит на меня прищурившись.

— Это жизнь, детка, а не долбанная сказка. Или как ты думала? Что будет не больно, да?

— Зачем ты это делаешь? — я слышу в своём голосе слишком явные звуки отчаяния, но Рафаэлю будто бы плевать на них. Он сейчас другой. Он давит на меня, словно Ленин на броневике, а не воркует голубем, как делал это раньше.

— Зачем? Ну я даже не знаю, — пожимает плечами и хохочет, — но, может, только так до тебя быстрее дойдёт и ты наконец-то увидишь.

— Что именно?

— Я здесь.

Он прав. У меня никогда не было шансов. Нет их и сейчас. Только установка, прямая и единственно верная — жить дальше. И я стряхиваю с себя нервяк, прилипший ко мне как банный лист, а затем отпускаю все стоп-краны.

Здесь фальшивая улыбка. Тут поддержать тост. Забыть, что сердце кровоточит. Захлопать вместе со всеми, когда к нашему столу трое парней поднесли пузатые колбы с длинными шлангами. Потянуть носом и зажмуриться от квинтэссенции приятных запахов — дыня, клубника, что-то ещё цитрусовое, и, кажется, мятное.

Улыбаюсь, когда вижу, как девочки щёлкают себя на фронтальную камеру, дуя губы, и охаю, когда одна из них вдруг хватает меня за руку и тащит на танцпол с дикими воплями, в составе всей женской части компании.

— Моя любимая песня! — орёт она истошно и припрыгивает на месте, а спустя всего несколько мгновений мы тонем в бесконечном море танцующих.

Я откровенно не умею это делать. Стесняюсь жутко! И оглядываюсь по сторонам, боясь, что Ярослав увидит моё нервное дёрганье и посмеётся над моей неуклюжестью.

У, я, кажется, влюбляюсь в тебя!

Когда ты рядом моё тело всё в мурашках.

Baby, у…

Она танцует до утра,