Спорим, тебе понравится? (СИ)

И, пока город засыпает, едем дальше…

Но, я глотаю, подскочившее под горло, сердце и, несмотря ни на что, пытаюсь скопировать движения девчонок и тех, что в одних блестящих купальниках извиваются в подвешенных в воздухе металлических клетках. Вот — руки вверх и восьмёрки бёдрами. Закрыть глаза. Слушать музыку. У-у-ух! Кажется, даже получается.

А-а-е!

Кайф! Кайф!

Легче!

Как там было? Я оттанцую всю свою боль? Вот да — установка на максимум.

Где-то внутри меня начинает зарождаться плотный комок эйфории и ширится. Он бурлит. Движения становятся более раскованными, напряжение уходит и на лице появляется улыбка оттого, что мне просто хорошо танцевать здесь и сейчас под эту сумасшедшую музыку.

Так стоп!

Что это?

В первую секунду я ничего не понимаю, а во вторую до меня наконец-то доходит, что моё тело просто выносят с танцпола. Крепкая хватка за руку повыше локтя и вперёд сквозь поток разгорячённых людей, пока я не начинаю путаться в своих же собственных ногах. Оглядываюсь и только было собираюсь возмутиться таким непотребным поведением, но тут же забываю все слова на свете.

Потому что позади меня Басов.

Злой. Взмыленный. И смотрит на меня так, будто бы хочет придушить голыми руками.

Глава 36.2

Вероника

— Какого…? — пытаюсь я высвободиться, когда мы выруливаем с танцпола на лестницу.

— Рот закрой! — шипит мне в лицо Басов, приближаясь так близко, что меня тут же обваривает его запахом и жаром.

Не в силах сопротивляться, лишь на мгновение прикрываю глаза и глушу в себе стон. Боже! Я так скучала.

— Куда мы? — еле-еле перебирая ногами, спускаюсь я вниз.

— Ты!

— Куда?

— Домой!

— Яр…

— Домой. Я. Сказал! — снова рычит он и чуть встряхивает меня, а затем без церемоний рвёт вверх карман моей сумочки и достаёт оттуда номерок, передавая его гардеробщику.

— Яр, — мнусь я, пытаясь высвободить свою руку из его жёсткой хватки, но тщетно.

Он будто бы не обращает на меня внимания, а только сосредоточенно копошится в своём телефоне. Но и я не собираюсь сдаваться. Меня повело от близости с ним. Я снова почувствовала себя всемогущей, способной заставлять его сердце биться, а нервную систему заходиться от мощного потока эндорфинов.

Я снова могу к нему прикасаться. Большего и не надо…

— Яр!

Рывок на себя. Почти сталкиваемся лбами. Кажется, у меня из глаз даже вылетают искры, а бабочки внутри живота нескладным, одурманенным роем взвились ввысь, почувствовав такой родной аромат мха, бергамота и горького апельсина.

— Помолчи! — хватает мою ветровку и фактически впихивает меня в неё, а затем снова тащит, но теперь уже на улицу.

А у меня внутри всё умирает и падает, когда я понимаю, что именно он от меня хочет. Чтобы я снова исчезла из его жизни. И глупые бабочки резко дохнут, словно бы их потравили Циклоном Б.

Я ему не нужна. Я испортила этот вечер своим появлением. Глупая и наивная до безобразия Вероника. Дура!

— Отпусти!

— И куда побежишь, м-м? Задницей своей на танцполе крутить или сразу на ручки к Аммо?

А он всё тащит и тащит. Вот уже парковка гостей клуба вокруг нас. Впереди только проезжая часть и куча такси, в одну из которых меня сейчас затолкают и отправят по адресу. И меня взрывает!

— Я приехала к тебе!

— А я просил? — вдруг отпускает он меня, да так резко и неожиданно, что я чуть пошатываюсь и едва ли не падаю.

— Ну конечно, нет, — качаю я головой и с дрожащим подбородком договариваю, — я видела, что у тебя теперь новая фаворитка.

— Да, — кивает он, — по статусу.

Внутри всё рвётся и разбивается. Смахиваю слезу острого разочарования.

— Ну что ты так смотришь на меня, Истома? — разводит он руками, а затем лохматит свою отросшую шевелюру. — Я впервые в жизни пытаюсь сделать всё правильно. Ясно? Чего же ты так упорно лезешь-то в это болото? Думаешь Аммо лучше, чем я?

— Я не понимаю, — всхлипываю я.

— Я — мудак. Он — мудак. Что тут ещё непонятного?

— Но ты говорил, что…

— Ты тоже много чего говорила, Истома. А потом просто поставила меня к стенке и расстреляла, потому что так приказала твоя матушка.

— Но теперь-то я здесь! — рыдания рвутся из меня, но я ещё могу их глушить на выходе.

— Да, ты здесь…, — жесткая, равнодушная ухмылка режет его идеально вылепленное лицо, — лишняя. И я больше не хочу играть в эти игры.

— Игры?

— Серьёзно у нас не получилось, — морщится Басов и отводит взгляд в сторону.

— Пожалуйста, Яр, — протягиваю я к нему руку, понимая, что веду себя, как натуральная размазня, но он только качает головой и забивает смертельный осиновый кол мне точно в сердце.

— Езжай домой, Истома, и слушай маму, она плохого не посоветует.

— Вот значит как? — делаю шаг назад, а он зачем-то ко мне. Ещё один и ещё, пока я не упираюсь спиной в чью-то запаркованную машину.

— Да, всё так… дерьмово.

— Значит, всё правда, да? Всё то, что мать мне сказала про тебя?

— Пусть будет — да, — пожимает он плечами, — так нам будет проще поставить точку.

— Ты мне скажи! — срываюсь на крик.

— Я тебе уже говорил! — в тон мне вторит он.