Спорим, ты меня любишь?

Старейшины, немного суетливо перебивая друг друга, попытались толкнуть официальную речь о дружбе и моей доброте, о том, как счастливы встретить на своих землях Дочь Жизни и всё такое прочее… Пришлось даже их выслушать, но при этом намекнуть, что разговоры потерпят, а страдающие — нет. Дедульки расстроились, но не сильно — их очень быстро оттеснили от меня их деятельные дамы и, не перебивая друг друга, повели меня к носилкам, которые были очень грамотно расставлены в несколько рядов, по пути рассказывая о причинах недомогания. В основном это были тяжелораненые, пострадавшие от местных хищников, причём в основном подростки (причем как юноши, так и девушки), но на одних носилках лежал совсем юный котенок, лет двух, отравившийся «нехорошими» ягодами, ну других сухонькая старушка с косвенными признаками деменции и Паркинсона, а на самых дальних металась от дикой боли роженица. Она делала это молча и тем страшнее выглядели её страдания — её всю выгибало от болезненных схваток, лицо кривилось в зверском оскале, а огромный живот выглядел нехорошо каменным.

К ней я направилась в первую очередь, по ходу дела требуя подробностей. Мао-ру, первая старшая среди женщин после старейшин, с искренним сочувствием поведала, что Ниа-ру первородка, но плод очень крупный, а то и не один. Озеро дает им силы и мудрость, облегчает боль и указывает путь, но только если душа сама того желает. Душа Ниа-ру полна боли и печали — её супруг серьезно пострадал от лап бод-лода три тёмных назад (он на вторых носилках, если что), а женщина настолько впечатлительна, что уже заранее похоронила и его, и себя. Ну и детей, судя по всему, потому что мучается схватками уже третьи сутки, но никто из клановых повитух не смог достучаться до её разума и помочь разродиться.

— Миров много, а глупость везде едина, — осуждающе поджала губы и опустилась на колени рядом с Ниа-ру, кладя ладонь на огромный живот. — Маруся, пусть Глафира пока готовит операционную, у нас экстренное кесарево. Двое… Нет, трое котят!

Пустив импульс внутрь тела женщины, я зло цыкнула. Ещё несколько часов и было бы поздно — сердцебиение всех четверых критично замедлено, а детям серьезно не хватает кислорода. Придется хорошенько постараться, чтобы малыши выросли здоровыми без отклонений в физическом и психическом плане! Не повезло им с мамашей…

Насильно усыпив Ниа-ру, я принудительно расслабила её тело магией и подпитала детей. В приказном порядке отправила её носильщиков к кораблю, приставив к ним одного из ортанеанцев, чтобы указывал путь к медблоку, и Арр-ру, чтобы объяснил, что к чему.

Не теряя времени, обошла остальных, буквально на ходу ставя диагнозы, оценивая степень тяжести состояния и определяя очередность. Я не была профессиональным медиком, у меня гораздо лучше получалось вскрыть опытный образец, чем грамотно сшить его обратно, но каждая уважающая себя ведьма всегда немного диагност, целитель и даже повитуха.

Усыпив всех без исключения пациентов, облегчила их боль и распределила своих почти добровольных помощниц по самым сложным: кому-то требовались антибиотики, так как раны гноились, а кому-то и кое-что посерьезнее, ибо в крови аж троих гулял смертельный яд.

Когда старейшины заметили, что я в задумчивости отошла от носилок, прикидывая, как распределить свои силы максимально эффективно, и снова попытались взять меня в оборот, я не постеснялась показать всё недовольство, которое ощущала:

— Потом! Всё потом! — И сразу переключилась на дело, которое тревожило меня больше всего. — Маруся, как дела в медблоке?

— Ждём только вас! — деловито отозвалась искин. — Предварительные анализы и сканирование показывают, что роженица и дети в крайне плохом состоянии. Наркоз давать опасно, в крови этой ри-рру обнаружены аллергены ко множеству лекарств. Резать на живую Глафира отказывается — реакция беременной может быть непредсказуема. Без вашей профессиональной помощи могут погибнуть все четверо.

— Черт!

На ходу разбрасываясь указаниями насчёт очереди, размещения и прочего, я лишь на минуту заскочила в дом, чтобы надеть родовое кольцо, и ещё быстрее помчалась к медблоку. С самого детства у меня было особое, трепетное отношение к беременным и детям. Лично я считала это самым невероятным чудом и волшебством, так что сейчас меня саму трясло, как припадочную.

Пришлось даже заставить себя остановиться перед дверью медблока и сделать несколько глубоких вдохов и выдохов. Успокойся, Санни! Ты — единственная, кто сейчас может им помочь.

Не подведи!

— Итак, что тут у нас? — В медблок я вошла твёрдым и уверенным шагом, отбрасывая в угол куртку и благодарно принимая из рук Глафиры одноразовый медицинский халат и шапочку. Сунула руки под обеззараживатель и склонилась над беременной, которую уже уложили на операционный стол и зафиксировали верхними ремнями. — Ну что? Будем рожать? — И сама же себе ответила: — Будем! Глафира, скальпель.