Спортивный журналист

– У нас, разумеется, есть отпечатки пальцев. Но полную уверенность проще получить таким способом.

– Я понимаю.

– Теперь, – произносит он и перелистывает еще несколько страниц. Удивительно, какое количество бумажной работы уже проделала полиция. (Может быть, у Уолтера были еще какие-то неприятности?) – Теперь… – повторяет сержант и поднимает на меня взгляд. – Вы ведь спортивный журналист, не так ли?

– Так, – слабо улыбаюсь я.

– Кто в этом году станет первым в Восточной лиге?

– Детройт. Хорошая команда.

Он вздыхает:

– Ну да. Наверное. Хотелось бы мне посмотреть их игру. Да времени нет, дела. – Он выпячивает нижнюю губу, опускает взгляд. – Ну хоть в гольф иногда играю, раз в сто лет.

– Моя жена тренирует команду Крэнбери-Хиллс, – говорю я и быстро добавляю: – Я хотел сказать, бывшая жена.

– Правда? – говорит Бенивалли и тут же напрочь забывает про гольф. – У меня аллергия на траву, астма, – сообщает он.

Я, поскольку добавить мне к этому нечего, молчу.

– У вас, мистер Баскомб, – он делает паузу, – есть какие-нибудь соображения насчет того, почему этот мистер, э-э, Лаккетт покончил с собой? Первые, какие в голову придут.

– Нет. Думаю, он лишился надежд. Вот и все.

– Угу, угу. – Сержант Бенивалли заглядывает в папку, что-то читает – бланк с печатной шапкой ОТДЕЛ УБИЙСТВ.

– На Рождество такое случается гораздо чаще. В Пасху себя убивают не многие.

– Как-то не задумывался об этом.

Дыхание у сержанта Бенивалли сипловатое, что-то тихо скворчит у него в груди. Он листает документы, подбираясь к концу папки.

– Никогда не смог бы писать, – задумчиво говорит он. – Не знал бы, что сказать. Это, должно быть, трудно.

– На самом деле не очень.

– Угу. Ладно. Я сделал, э-э, копию его письма к вам. – Он извлекает из-под пачки документов скользкий листок термофакса, грациозно держа его двумя пальцами за уголок. – Оригинал мы пока оставим у себя, вы сможете получить его через три месяца, если наследники согласятся отдать.

Еще один взгляд на меня.

– Хорошо. – Я беру копию за другой ее склизкий уголок. Копия плохонькая, серая и пахнет противно – формальдегидом, что ли. Письмо написано от руки, мелким опрятным почерком, внизу стоит подпись.

– Поосторожней с этой штукой, она пятна на одежде оставляет. Ею все копы провоняли, услышите запах – значит, мы где-то рядом.

Он закрывает папку, лезет в карман, достает сигареты «Кулс».

– Я это потом прочитаю, – говорю я, складываю письмо втрое и сижу, держа его в руке, ожидая продолжения, – должно же быть продолжение. Мы оба словно парализованы тем, до чего все оказалось просто.

Сержант Бенивалли закуривает, вставляет обгоревшую спичку в спичечную книжечку, рядом с другими. Мы сидим, глядя на желтую карту улиц нашего города, – каждый, скорее всего, смотрит на ту, где стоит его дом. Вряд ли их разделяет большое расстояние. Он, надо полагать, живет в «Президентском».

– Где, вы говорите, жена этого малого? – спрашивает Бенивалли, набирая в легкие колоссальное количество дыма. Выглядит он лет, самое малое, на пятьдесят, но вряд ли старше меня. Жизнь его легкой до сей поры не была.

– Уехала на Бимини с другим мужчиной.

Он выдыхает дым, дважды громко шмыгает носом.

– Вот дерьмо. – Сержант откидывается на гнутую спинку скамьи, зажав сигарету в зубах, думая о Бимини. – Вообще-то на такие штуки можно реагировать и как-то иначе, не кончая с собой. Не такая это и трагедия. Вы так не думаете?

Он поворачивает большую голову и наставляет на меня синие, как фьорды, глаза. История с Уолтером не нравится ему точно так же, как мне, вот он и хочет услышать от кого-нибудь хоть слово, которое поможет ему махнуть на нее рукой.

– Еще как думаю, – отвечаю я и киваю.

– Боже ты мой. Пф-ф-ф. Вот дела! – Бенивалли вытягивает ноги, перекрещивает лодыжки. Это он так приглашает меня к серьезному мужскому разговору, а мне и сказать-то нечего. Возможно, он поймет меня, если я не скажу ничего.

– Как по-вашему, могу я заглянуть в дом Уолтера? – Вопрос мой и самого меня удивляет.

Сержант Бенивалли окидывает меня непонятным мне взглядом:

– А зачем вам это?

– Просто посмотреть. Надолго я там не останусь. Возможно, только так мне и удастся разобраться в этой истории. Он дал мне ключ.

Сержант хмыкает и некоторое время обдумывает мой вопрос – курит, вглядывается в выдыхаемый им дым.

– Да конечно, – произносит он наконец, почти с безразличием. – Только не выносите оттуда ничего. Там все принадлежит родным. Идет?

– Идет.

В нашем городе каждый доверяет каждому. Почему бы и нет? Никто пока не сделал ничего, способного навредить кому-либо, кроме него самого.

– Вы женаты, сержант? – спрашиваю я.

– Разведен. – Он прищуривается, взгляд его становится жестким и не по-доброму подозрительным. – А что?

– Как вам сказать. Кое-кто из нас – я говорю о разведенных мужчинах, их ведь теперь в городе полным-полно – время от времени встречается с другими. Мы сходимся раз в месяц, чтобы выпить в «Августе» пивка. Пару раз ездили бейсбол посмотреть. Да вот на прошлой неделе рыбачили вместе. Я и подумал, если вы не против, давайте я вам позвоню. Ребята хорошие. Никаких церемоний.