Способ убийства

В дверь Эммы был врезан глазок с золотым ободком вокруг увеличительной линзы. Эмма была помешана на побрякушках. В золоте сверкали три необыкновенно чистых бриллианта, соединенных между собой тонкой ниточкой мелких искрящихся зеленым огнем изумрудов. Прежде чем войти, я прильнул к глазку лицом, с приятным ощущением того, что мое лицо касается богатства. Если меня оставят с носом, вернусь сюда и скручу этот ободок, подумал я.

Линза глазка искажала действительность, но все же отражала ту ее часть, что пряталась за дверью. В просторной комнате за большим белым роялем сидела в профиль довольно костлявая особа неопределенных лет и часто зевала, поднося ко рту тыльную сторону руки и уронив другую на колени. Солнечный луч очертил романтические контуры ее фигуры под полупрозрачным пеньюаром. Длинная шея, острый подбородок, тощие грудки и общая хрупкость создавали обманчивое впечатление девичьей свежести. На фотографии, где она была запечатлена девочкой, юная Эмма Клапкин ждала счастья с неба, но счастье ее обошло. Эмме Фольксваген достались одни разочарования.

Мой взгляд коснулся ее, словно был материален. Она проворно вскочила и приникла к глазку с другой стороны. Я увидел увеличенный глаз Эммы Фольксваген, который мрачно, в упор разглядывал на меня. Раздался смех, похожий на смех Тили. Хихиканье.

– Это ты, лягушонок? – спросила Эмма. – Чего ты хочешь? Денег? Только не лги мне, я знаю, что у тебя на уме.

Она отодвинулась назад, и я увидел ее лицо целиком. Клацнул замок. Она заперла дверь и снова рассмеялась.

– Лови! Ну что за олух! – крикнул мне голос миссис Клавдии. – Прихлопни ее немедленно!

Я пулей влетел в глазок и побежал по желтой латунной трубке к свету, как будто бежал в тоннеле. На том конце тоннеля меня ждал крупный приз. Я бежал уже довольно долго и начал задыхаться. Острая как гвоздь указка впилась мне в грудь красным лазером и остановила. Я споткнулся от неожиданности. Перед глазами мелькнула белая женская рука с перламутровыми ноготками.

– Не потеряй коробочку! – деловито сказала Тили и чмокнула меня в щеку липкими от помады губами, одновременно оправляя на мне рубашку. – Мы еще будем любить друг друга на Мальдивах.

– Тили!! – сердито крикнул я. – Уйди, не мешай!

– Последнее наставление, милый. Когда она сдохнет, вызови врача и полицию, запомнил? В такой последовательности. Смотри, они потом проверят.

Красная точка погасла, перестав жечь мне грудь. Рубашка на груди дымилась. Меня подтолкнули в спину, и я вывалился из глазка в залитую ослепительным светом комнату с молочно-белым роялем посередине, озираясь в поисках Эммы. Вокруг были только глухие стены сливочного цвета и по сторонам – четыре большие абстрактные мазни с абсурдной стоимостью. Эмма исчезла.

Я заметался.

– Спальня, лягушонок, – напомнил голос Тили.

– Сначала открой дверь стенного шкафа, – добавил голос миссис Клавдии.

Я как будто прозрел и одновременно увидел обе двери, которые сливались цветом со стенами и оттого были незаметны. Сначала я распахнул дверцы стенного шкафа, где боязливо вжавшись в угол, пряталось тело старухи, явно стеснявшееся своей нелепости. Оно вздрогнуло, когда дверца стукнулась о стену, и еще тесней вжалось в угол.

Потом я ворвался в спальню.

Худая женщина, утомленная бессмысленным существованием, лежала на софе и почти не глядя листала «Vogue». Вокруг софы крутился на скейте слащавый блондинчик, похожий на скандинавского бога Тора в юности, но без его свирепости. Он был в мягких розовых шортах и спортивных тапочках на босу ногу. Темно-рыжие влажные колечки волос покрывали жилистые икры. По его голубым глазам было видно, что у него кишка тонка. По этой причине бронзовый торс скейтера, бархатистая гладкая кожа и рельефные кубики пресса, идеальные, словно кубики льда в специальной форме, мгновенно обесценивались и вызывали у настоящих мужчин желание сломать ему нос. На подделки под мужественность падки только женщины, которые разницы не видят.

Заметив меня, блондин кивнул в знак приветствия, сверкнул ослепительно белыми зубами и выехал за дверь. Ох уж мне эти личные тренеры по фитнесу! Они всегда подозрительно красивы.

Дверь защелкнулась.

– Тили! – крикнул я в пустоту, убедившись, что мы в спальне одни и из нее нет другого выхода. – Тили, она попалась!

Эмма вскочила, захваченная врасплох. Несмотря на кажущуюся вялость, двигалась она быстро. Страх исказил ее увядшее раньше времени лицо.

– Попалась, голубушка? – язвительно крикнула издали миссис Клавдия, и кто-то схватил меня за шею.