Способ убийства

Я обернулся. Передо мной стояло нелепое тело старухи и молча тянуло ко мне скрюченные пальцы. Я был схвачен за горло и поднят над полом. В глазах стало стремительно темнеть. Я безуспешно пытался разогнуть сухие пальцы, но они словно окостенели и были ледяные как у трупа. Продолжая держать меня одной рукой на весу, старуха полезла в карман пышной юбки и извлекла на свет божий садовые ножницы. Знакомо клацнула сталь. Скосив глаза на приближающиеся острия, я попытался объяснить, что я не Эмма, что это ошибка, но лишь хрипел и болтал в воздухе ногами. Ужас наваливался черной тяжестью.

– Прощай, – скорбно промолвил голос миссис Клавдии. – Жизнь это боль, даже у богатых.

И моя рука с глухим стуком упала на пол.

2

Завопив от ужаса, я отчаянным усилием заставил себя открыть глаза.

В комнате царил ночной полумрак, горел нижний свет, едко пахло лекарствами, меня мутило. Рука лежала на постели и я тут же принялся шевелить пальцами. Вся эта дикая история оказалась просто жутким сном. Приснится же такое! Беззвучно смеясь, я с облегчением повернулся на другой бок и столкнулся взглядом с горящими глазами моей жены Эммы. Приподнявшись на локте, она задумчиво закручивала пузырек с каплями, которые принимала как успокоительные. Если это было успокоительное. Мне казалось, оно ее только взвинчивало.

– Ты стал разговаривать во сне, – ледяным тоном объявила она. – Нервы шалят? Кошмары мучают?

Я кивнул и похолодел. Отпираться не стоило.

– Не знаю, что со мной такое. Чуть концы не отдал, хорошо, что вообще проснулся. Виски уже не помогают.

– Обратись к Клавдии, она тебе поможет.

– Что она понимает? Я с ума схожу неизвестно отчего, а она мне советует напиться.

Старушка Клавдия – сиделка высшей категории. У нее опыта побольше, чем у иного дипломированного врача. Ее спальня с нами по соседству на случай, если Эмме срочно понадобится помощь. Кнопка вызова вмонтирована в изголовье кровати.

– Захлопни пасть, все она понимает. Это по ее совету я полночи слушала твое бормотание, Джо Маэстри!

Как только меня тут не называют. Теперь я вдруг стал Джо Маэстри. Мало мне одной Тили, которая зовет меня то Джек, то Рино, как будто так и надо.

– Надеюсь, весело провела время? Что ты могла услышать?

– Достаточно, чтобы многое понять. Я убью тебя, Джо! Ты путаешься с Матильдой? Не лги мне, твоя щека была испачкана ее помадой.

– Я был пьян, и она чмокнула меня в щеку. Мы с Тили всего лишь друзья.

– Не называй ее Тили, – сварливо заметила она.

– Почему, киса?

– Не называй меня кисой! – закричала она.

– Как скажешь, котик.

Спорить было бессмысленно. Мы оба знали, что я женился на деньгах. Моя жена неизлечимо больная развалина намного старше меня. Три года назад она сама присмотрела меня в баре и подобрала под влиянием момента, как подбирают на улице котенка. Прозрачная кожа ее рук просвечивала набухшими синими жилами, а худое увядающее тело уже было подточено болезнью. Она мерзла даже летом и куталась в прекрасную шубу из шиншиллы. Я повелся на перстни, на шубу, на машину, которой управлял наемный шофер-филиппинец в униформе и шапочке с золотым логотипом семьи Клапкин.

И все же я не был альфонсом или жиголо, как были уверены в семье Клапкин. Я молодой привлекательный бездельник с Сицилии, который звезд с неба не хватает. Просто для меня тут удачно сложились обстоятельства. Я ради них палец о палец не ударил.

Первый совместный год мы провели на модных курортах и в постели. Знакомились с родственниками, рассматривали фотографии. Занятные снимки; они впервые заставили меня всерьез подумать об Эмме и о нашем будущем. Контраст между теми снимками и моей Эммой был разителен. В молодости она безумствовала и была как спелый персик, но болезнь быстро прогрессировала и вскоре лекарства и непрекращающиеся приступы вытеснили меня из ее жизни, а ее вычеркнули из моей. Я был слишком здоров, чтобы она могла терпеть меня рядом с собой без раздражения. Мы стали ссориться.

После одной такой ссоры она показала мне видео старого ганг-банга, в котором приняла участие ради интереса. Это чтобы я утерся. Семнадцать парней! Она даже не вспотела. После этого к ней намертво приросла кличка «Фольксваген» – Народный Вагон. Эту кличку теперь можно было оторвать только вместе с кожей, но Эмме все было нипочем. О будущем она не задумывалась, родителей в грош не ставила. Они не вмешивались в ее жизнь, надеясь, что она когда-нибудь сама перебесится.

Потом был героин, клиническая смерть и возвращение с того света. От бурной молодости и былого здоровья остались одни воспоминания. Красотка – бунтарка – «Народный Вагон» – героин – клиническая смерть – возрождение. Цвет городской аристократии принял ее с распростертыми объятиями. Весь компромат был тщательно подчищен и удален из интернета, но кличка Фольксваген прочно осела в кулуарах.