Способность любить

В комнате темно. Даже ночник не горит. Но на кровати просматриваются очертания тела. Прохожу и сажусь рядом с ней.

– Не спишь ведь...

– Не сплю...

– Прости меня.

Всего два слова, но сколько я в них хочу вложить. Так много.

А потом не выдерживаю.

– Олесь, – вытаскиваю ее из одеяла, прижимаю к себе, – Я очень хочу, чтобы ты была счастлива. И если я чем– то огорчаю тебя, то мне от этого также плохо, как и тебе. А может еще хуже.

– Я ждала тебя вчера. А ты не пришел...

– Хорошая моя, я просто не хотел обидеть тебя еще больше. Эти фотографии... Ты же понимаешь. Видеть, что кто– то другой прикасается к тебе, это... – я даже не нахожу слов, чтобы описать ту смесь ярости и боли, которую почувствовал.

– Я усомнился. Да, и в этом я тоже виноват. Но когда за плечами большой жизненный багаж... Не слишком приятный. То сомневаешься. Только дурак не будет сомневаться.

В темноте жена находит мои губы, целует, прижимаясь ко мне еще теснее, устраивается на моих коленях и закидывает руки мне на шею.

Мы целуемся, как будто нам по восемнадцать. Как будто от этого зависят наши жизни...

Жарко... Сладко... Вот бы эта ночь не заканчивалась...

Утром просыпаюсь один. Меня это не удивляет. Есения не любит долго спать. Мне тоже надо встать. Работа. И Алла. Ее как– то надо привести в чувство. Пусть занимается своей жизнью. Рожает мужу детишек. Раз уж замуж вышла. А не придумывает, как напакостить мне и Олесе.

Душ. Костюм. Все, как обычно. Своих любимых девочек обнаруживаю в гостиной. Олесе держит Есению на руках и, расхаживая с ней по комнате, смотрит телевизор, где Глеб Старчиков после ночи в компании приятных мужчин усиленно извиняется.

То– то же. А то – "иначе что будет".

– Ты довольна? – спрашиваю жену.

– Чем? – невозмутимо заламывает бровь.

– Извинениями.

– Ими – абсолютно. Тобой – ну, на 95 процентов, – замечает мой возмущенный взгляд, исправляется, – Ладно, на 99 процентов.

Целую дочку в лобик. Олесю – легонько в губы. Слишком велико искушение остаться.

– Поехал я.

– Влад, – окликает жена меня, – По поводу Аллы. Мне кажется, достаточно будет, если она не будет ко мне больше лезть.

– Вот как? Я думал, ты жаждешь ее крови.

Пожимает плечом.

– В какой– то степени – да. Но я ее в чем– то понимаю. Она так старалась тебе понравиться, переступала через себя. А тебе было все равно. Потом ты от нее вообще избавился.

Помолчав, добавляет.

– Мне кажется, она тебя любит.

– И что теперь, пусть вытворяет, что вздумается?

– Нет, но...

– Я тебя услышал, Олесь. И подумаю, как это все лучше уладить. Только она бы не была такой великодушной.

– Я знаю, – жмет плечиком снова.

До обеда погружаюсь в работу, которой почему– то всегда много. Встречу с Аллой я запланировал на послеобеденное время, отправив ей сообщение с адресом кафе и времени, к которому ей там надо быть. Ослушается, пусть пеняет на себя.

Она приезжает к назначенному времени. Эффектная баба, что ни говори. Этому подтверждением служат взгляды мужиков, которыми они ее провожают.

Меня, правда, не волнует ни ее красота, ни она сама.

возле столика, за которым я расположился, Алла медлит.

– Садись, – бросаю резко. и швыряю ей несколько фото.

Она шокировано их разглядывает.

– Что это? – спрашивает срывающимся голосом.

– Забегаловка в Южно– Сахалинске, где ты будешь работать. Официантки там еще и подрабатывают. Догадываешься, как?

Алла знает меня лучше, поэтому дурацкого: "Ты не посмеешь!" не выдает. Знает, что посмею.

Вместо этого опускается на стул и еле сдерживается, чтобы не разрыдаться.

– Почему она, Влад? Почему? Чем я хуже? Я же на все для тебя была готова! На все! И... Я же люблю тебя, бревно бесчувственное! – дальше слезы льются рекой.

Отдаю ей платок.

– Я не знаю, почему. А тебе надо было раньше сказать мне о своих чувствах.

Поднимает зареванное лицо от моего платка, которым старалась заглушить рыдания.

– Это что– нибудь изменило бы?

– Я ушел бы раньше. И не позволял бы тебя упиваться ложными надеждами.

Встаю. Утешать чужую жену – так себе идея.

– Надеюсь, ты все поняла. Второго шанса не будет.

– Поняла– а, – ей не удалось перестать плакать.

Я ухожу, оставляя девушку за столиком. Это только ее горе. И я ей ничем помочь не могу. Я люблю другую женщину.

Глава 19

Матвей

А дальше – дальше я способен только чувствовать гибкое тело Полины в своих руках, ее жаркое дыхание, опаляющее мою кожу, тогда, когда я прекращаю ее целовать, гладкость и нежность ее кожи – там, куда могут дотянуться мои руки. Нам все равно, что мы на улице. Нет абсолютно никакого дела, смотрят на нас или нет. Единственное, что сейчас важно – это мы. Я осознаю, что теряю контроль над собой, что сейчас во мне говорит стремление обладать, но не могу остановиться. Не могу и не хочу. Не совсем понимаю, как мне это удается, но я заношу Полинку на второй этаж, где она живет. Ее руки сплетены на моей шее, ноги обхватывают бедра. И да, совершенно ясно для меня – она тоже скучала. Я захлопываю дверь за нами, отрезая нас от внешнего мира. Он нам сейчас не нужен.

– Почему ты не приезжал?1 – шепчет она мне, как только я позволяю ей и себе сделать глоток воздуха.