Способность любить

Вскоре после возвращения в Вену у Фрейда произошла еще одна счастливая встреча. В Вене другой известный врач, гораздо старше Фрейда, доктор Джозеф Брейер использовал гипноз для лечения больных истерией. В отличие от Шарко, он не внушал пациенту, что тот проснется исцеленным. Вме­сто этого доктор Брейер использовал гипнотический транс, чтобы получить от пациентов ответы на свои вопросы, или позволял пациентам говорить в целом о своей жизни. Он обнаружил, что под гипнозом люди говорят гораздо сво­бодней — и о том, о чем он их расспрашивал, и обо всем, что выберут сами. Он заметил, что при этом пациенты ис­пытывают облегчение и это оказывает на них благотворное воздействие; вскоре такое воздействие было названо «пси­хокатарсисом». Пациенты снова и снова обнаруживали, что многие переживания и мысли, которые они считали частью забытого, мертвого прошлого, оживали под действием гип­ноза и действовали на них так же, как и раньше.

Пациенты, снедаемые любовью

Подход доктора Брейера оказался именно таким, какой хотел опробовать Фрейд. Ему хотелось применить вновь разработанную технику гипноза к исследованию идей и

[20]

воспоминаний, которые находятся у людей ниже уровня сознания. В отличие от французских меди ков-психологов, которые под гипнозом в терапевтических и эксперимен­тальных целях внушали пациентам мысли, Фрейд хотел использовать гипноз, чтобы обнаружить, какие мысли уже находятсяв неясных глубинах сознания пациента — мысли и идеи, которые могли заставить пациента вести себя сим­птоматически, не осознавая эти глубокие внутренние при­чины. Иными словами, пользуясь знакомым нам современ­ным языком, Фрейд хотел исследовать подсознание, чтобы определить наши основные мотивации. И к своему изумле­нию, занявшись изучением подсознания, он обнаружил, что изучает любовь.

Фрейд подвел итог изучению ранних случаев, которые привели его к изучению любви, в своей первой книге, на­писанной в соавторстве с Брейером. По мере того как он готовил истории болезней (и свои, и Брейера) к публика­ции, ему становилось ясно, что все пациенты, страдающие истерией, без единого исключения томились по любви. Это не было любовное томление в весеннем или романтичес­ком смысле, но гораздо более глубокое и трудноуловимое чувство. Пациенты болели, потому что не были способны к любви, точнее, они болели, потому что не могли испытать любовь снова.Каждый из них не сумел сохранить какую-то прежнюю привязанность. Эта неудача, разумеется, была психологической; пациенты так и не обрели свободу от ран­ней привязанности. Боль, которую они испытывали во вре­мя своего психологического вовлечения, сохранилась и про­являлась в виде симптомов.

Вскоре Брейер прекратил работу, но Фрейд продолжал. И в каждом случае, в каждой истории болезни все более ясно он обнаруживал, что ранние эмоциональные привя­занности человека определяют его теперешнее поведение. Точно так же как пациенты Бернхайма наконец понимали, почему на самом делеони раскрыли зонтик, пациенты Фрей­да на самом делепонимали, почему они делают то, что их тревожит. Пациенты Бернхайма обнаруживали, что при­чина их поведения навязана экспериментатором; Фрейд

[21]

обнаруживал, что причины поведения пациентов скрывают­ся в сильных психологических переживаниях их прошлого.

Гипноз помог Фрейду установить, что эмоции, испы­танные пациентом в прошлом, сохраняются в памяти его подсознания. Фрейд показал, что пациент по-прежнему привязан к тому, кто оказал на него такое сильное воздей­ствие в прошлом. И эту привязанность он назвал любовью.

Определение любви

Мы начали эту главу с вопроса «Что такое любовь?» И неужели долгий путь по извилистой тропе должен при­вести нас к выводу, что любовь не более чем «привязан­ность». А как же сильные чувства и глубокие страсти'* Даже в тусклой прозе словарей слово «любовь» определяется «как нежная и страстная привязанность к лицу противополож­ного пола», а также как «сильная личная привязанность к тому, что очень нравится».

Но Фрейд говорит, что любовь не чувство, а привязан­ность. Посмотрим, куда приведет нас эта мысль. Конечно, с нашими привязанностями связаны чувства, но неверно было бы определять их как всегда добрые и приятные. Лю­бовь, несомненно, может быть романтической и возвышен­ной, но часто бывает и нарциссической и эгоистичной. Иногда она подавляет и определяет все поведение; в других случаях проявляется непоследовательно и непостоянно. Иногда любовь делает нас счастливыми и приносит созна­ние глубокого удовлетворения; но в других случаях застав­ляет постоянно стремиться к чему-то, ощущать неудовлет­воренность и боль. Таким образом, очень нелегко опреде­лить связанные с любовью чувства, потому что они разнят­ся так же, как разнятся способы проявления любви.