Способность любить

Любовь — это все вместе, положительное и отрицатель­ное, плохое для нас и хорошее. Она может сделать нас сча­стливыми. В своем первом проявлении, в младенчестве, любовь действительно приносит счастье, удовлетворение, блаженство. Младенец привязывается только к тому, что дает ему удовольствие. Его «любови» просты, все они пози­тивны, все приносят наслаждение. Но по мере того как он выходит из теплицы младенчества, он оказывается в мире, центром которого больше не является и в котором его же­лания больше не всемогущи, а любовь окрашивается оттен­ками отсутствия радости и счастья. Он любит родителей, но одновременно и ненавидит их — хотя бы по той причи­не, что они предъявляют к нему требования, противореча­щие его детским желаниям. Он любит братьев и сестер, но и ненавидит их, потому что вынужден делиться с ними всем, в том числе и самым главным — любовью родителей. Он любит и ненавидит учителей, своих лучших друзей, школу, игры, отпуска, работу.

Вопреки всем этим соображениям многим трудно при­нять любовь просто как привязанность. Нам хочется думать о любви как о приятной и благополучной привязанности или даже как об идеальной привязанности мужчины и жен­щины. Многие используют это слово исключительно в том идеальном значении, какое самая горячая смертная любовь способна пережить только как мгновение. Больше того, наше желание счастья, одобрения, принятия и теплых чувств по­буждает нас считать любовь ответом или удовлетворением всех этих потребностей.

В результате наш интерес сужается и обращается только к одному виду любви — прочной, приносящей глубокое удовлетворение от привязанности, которая иногда возни­кает между мужчиной и женщиной. Но это так же мило и нереалистично, как солнечные часы в саду, на которых на­писано: «Работают, только когда светит солнце». Более трез­вый взгляд должен напомнить нам, что мы ежедневно про­живаем 24 часа, а они могут быть не только солнечными, но и пасмурными, и что мы стареем даже во сне. Некото­рые отрезки нашей жизни напоминают яркие солнечные часы, но мы лучше поймем любовь, если будем учитывать все прожитые часы — от самых тусклых и болезненных при­вязанностей до самых богатых общих чувств.

Реалистическое мышление, таким образом, предполага­ет, что не бывает совершенных переживаний и опыта; ни один человек не вырастает без недостатков. Идеал — абсо­лютно адаптировавшийся человек — это вымысел, что-то такое, к чему мы стремимся, но чего никогда не достигнем. Во всех нас есть определенные младенческие привязаннос­ти, которые всегда остаются с нами, от которых мы не из­бавляемся, когда становимся взрослыми, — ни с возрастом, ни с жизненным опытом, ни даже с мудростью. И эти при­вязанности находят способ выразить себя в нашей взрослой любви.

К счастью, существуют силы, которые сводят нас вмес­те, вопреки нашему несовершенству. Мы не можем ждать, пока станем идеально подходить друг другу. И одно из наи­более мощных притяжений, которое побуждает развитие привязанностей, это сексуальное влечение.

4. СЕКС С ЛЮБОВЬЮ И БЕЗ НЕЕ

Первое, что мы отмечаем в любом человеке, — мужчина это или женщина. И никогда об этом не забываем! Имя, номер телефона, профессия, политические взгляды — все это может ускользнуть из памяти, но пол индивида — ни­когда. Это мы знаем, даже если буквально больше ничего о человеке не знаем. Когда ребенок рождается, первый воп­рос, который мы задаем: «Мальчик или девочка?»

Все, что так глубоко укореняется в нашем восприятии, привычках и памяти, должно быть важным. Однако еще несколько десятилетий назад пол публично не обсуждался. Даже сегодня, хотя наше отношение значительно либера­лизовалось, цензура по-прежнему контролирует основные средства масс-медиа в отношении секса.

Природа этой цензуры меняется от одного общества к другому. В Европе многие кинофильмы делаются в трех вер­сиях: стандартная европейская, несколько более вольная для Латинской Америки и очень строгая для Соединенных Шта­тов. Внутри этих различий существуют и другие. Например, в иностранных фильмах гораздо больше обнаженных тел, чем в американских, но гораздо меньше поцелуев.

Обычаи островов

Чем шире пропасть между культурами, тем заметней от­личия в отношении к сексу. Пока Вторая мировая война не превратила острова Тихого океана в поле сражений и тем самым пустила их по западной культурной орбите, острова эти были раем для антропологов. Наше общество относи­тельно мало влияло на них, и сексуальная практика на не­которых из этих островов поразительно отличалась от на­шей. Когда впервые была опубликована книга Маргарет Мид «Достижение совершеннолетия в Самоа», читатели Соеди­ненных Штатов узнали, что подросткам, мальчикам и де­вочкам, не только не запрещают заниматься сексом, напро­тив, их побуждают это делать. Такое поведение одобряется. В то время в нашей стране родители седели не от возраста, а из-за тревоги по поводу сексуального поведения своих детей-подроетков.