Способность любить

В подобных материалистических мечтах люди не только раскрывают свои желания, но, поскольку их желания силь­ны и возникают многократно, одновременно показывают, как они этим поглощены и на что могут пойти, чтобы при­обрети такие вещи. Эта поглощенность вещами может от­нимать больше времени, мыслей и энергии, чем любовь к определенному человеку. Никто в этом откровенно не при­знается, но приобретательство и статус могут стать главной любовью человека.

Нам нравится представлять себя способными на вели­кую любовь в романтическом смысле, противоположную пристрастию к приобретательству. И мы действительно в высшей степени способны к мечтам, стремлениям и даже к самым нежным чувствам к кому-нибудь, кто «прекрасен, как ночь». Но мало кто из нас обладает достаточной свобо­дой от внутренних порывов и мощных социальных сил, чтобы не отвечать на призывы к приобретательству и соб­ственности. Мы хорошо видим это на примере любого ре­бенка, который примерно в четыре-пять лет каждое пред­ложение начинает с «хочу» или «дай». И многие из нас с этой привычкой так и не расстаются.

Что дают нам вещи

Культура нашего западного мира, конечно, высоко це­нит приобретательство. Это не примета последних лет. Так продолжается уже столетия. Большое богатство автомати­чески приносит своему владельцу статус. И это психологи­чески влияет на нас. Большинство чувствуют себя безопас­ней за рулем сверкающего нового дорогого автомобиля, чем в старом и побитом. Многие мужчины в воскресенье боль­ше времени проводят с машиной, полируя и лаская пред­мет своей гордости, чем с женой. Богатство и высокое по­ложение помогают притупить жало тревоги, от которой мы все страдаем в различной степени. Они даже создают иллю­зию любви без всяких условий, а если и не любви, то, по крайней мере, одобрения, к чему мы подсознательно стре­мимся с самого детства.

Формулируя просто и прямо, вещи удовлетворяют нас, и в этом удовлетворении главным компонентом является любовь к себе. Наш первый шаг в науке любви — любовь к себе, и именно такой вид любви лучше всего знаком нам в первые годы жизни. От этой младенческой любви к себе мы никогда полностью не отказываемся, хотя учимся транс­формировать ее, придавать ей возвышенный характер, что­бы она приносила нам более взрослое удовлетворение.

Стремление к богатству и статусу и последующее обще­ственное одобрение предлагают прямое удовлетворение младенческой любви к себе. Такая любовь не создает ос­ложнений, не требует учета желаний и потребностей дру­гих людей. Чтобы приобрести такое общее одобрение, нам не нужно думать о других. Нужно только считаться с собой и приобретать. Немного погодя приобретательство стано­вится частью нас — неотъемлемой частью, и в результате мы чувствуем себя более значительными.

Вещи обладают реальностью и осязаемостью в отличие от любви с ее эфемерными свойствами. Нас учат, что тот, «кто тащит деньги — похищает тлен»^[23], но в то же время мы стараемся, чтобы нас не ограбили. Пользуемся замками и системами сигнализации, страхуем свое имущество. Мно­гие гадают, любят ли их ради них самих или ради их денег.

Любовь может быть непостоянной, ненадежной. Мы от­крываем это еще детьми, а некоторые заново открывают это уже будучи взрослыми. А вот обладание имуществом надежно, конечно, если не рухнет рынок ценных бумаг или не случится катастрофы в бизнесе. Имущество не отвечает на нашу любовь, но зато оно нас не бранит и не сбежит с кем-то другим. Имущество поддается математической оцен­ке. Его можно считать, каталогизировать, его стоимость мож­но оценить в деньгах. А как сосчитать или измерить лю­бовь? Элизабет Баррет попыталась это сделать в своем со­нете, адресованном Роберту Браунингу^[24]:

Как я тебя люблю? Позволь мне сосчитать.

Люблю тебя до глубины и ширины,

Каких способна достичь душа...

Она продолжает в таком роде, и это прекрасный сонет, но, прочитав его, мы можем понять только, что она влюб­лена.

Нам говорили, и это шутка лишь отчасти, что у всех есть проблемы и деньгами их не разрешить, но если у нас дей­ствительно есть проблемы, лучше тревожиться из-за них на сидении роскошного «кадиллака». Тогда проблемы будут гораздо менее болезненными. Нам говорили также, что, поскольку мы все равно должны работать,, то нужно рабо­тать хорошо и зарабатывать как можно больше. В этих со­ветах достаточно жесткого практичного смысла, чтобы они звучали убедительно.

Вернемся к любящему

Как мы уже сформулировали выше, чтобы понять лю­бовь, нужно понять любящего. На него оказывается мно­жество влияний, у него возникает много привязанностей, и вершиной всего становится любовь, которую он считает главной в жизни. Многим любовь мужчины и женщины кажется похожей на книгу, которые пообещал себе про­честь, или на письмо, которое собрался написать. Но ка­ким-то образом, вопреки искренности желаний, благород­ству намерений, что-то становится помехой.