Способный ученик

— Да, конечно... — Боудену удалось изобразить на лице одновременно скорбь и возмущение. — Мой сын и его жена... словом, я согласился пойти на этот разговор. Грустный разговор, мистер Фрэнч. Поверьте мне, Тодд — хороший мальчик. А оценки... это временное явление.

— Хотелось бы надеяться. Вы курите, мистер Боуден? В стенах школы это не одобряется, но мы сделаем так, что никто не узнает.

— Благодарю.

Мистер Боуден достал из внутреннего кармана мятую пачку «Кэмела», сунул в рот одну из двух оставшихся сигарет, оторвал от картонки спичку, чиркнул ею о каблук, закурил. После первой затяжки он глухо, по-стариковски, прокашлялся, загасил в воздухе спичку и положил обгоревший черенок в пепельницу, любезно ему подставленную. Эдвард Фрэнч наблюдал за этим ритуалом, столь же безукоризненным, как блестящие туфли гостя, точно завороженный.

— Не знаю даже, с чего начать, — сказал Боуден, пряча явную озабоченность за легким облачком дыма.

— Вы, главное, не волнуйтесь, — мягко сказал Фрэнч. — Уже то, что пришли вы, а не родители Тодда, наводит меня, знаете, на кое-какие мысли.

— Да, наверное. Тогда к делу.

Он скрестил на груди руки. Сигарета торчала между средним и указательным пальцами. Прямая спина, чуть приподнятый подбородок. В том, как он собрался одним волевым усилием, подумал Фрэнч, есть что-то от прусской решительности. Это напомнило ему трофейные фильмы, которые он видел в детстве.

— Между моим сыном и его женой возникли трения. — Боуден отчеканил каждое слово. — Я бы сказал, серьезные трения. — Глаза старика, ничуть не выцветшие, проследили за тем, как Калоша Эда раскрыл лежавшую перед ним папку. Внутри — листки. Не так уж много листков.

— Вы считаете, эти трения могут влиять на успеваемость Тодда?

Боуден приблизил лицо к Фрэнчу. Он смотрел ему прямо в глаза. После довольно значительной паузы он произнес:

— Его мать пьёт.

И снова выпрямился.

— Да что вы?

— Представьте себе. — Боуден удрученно покивал головой. — Мальчик мне сам говорил, как он два раза застал ее на кухне, лежащей лицом на столе. Зная, как отец к этому отнесется, он сам разогрел в духовке обед и заставил ее выпить не одну чашку крепкого кофе, чтобы до возвращения Ричарда она хоть немного пришла в себя.

— Грустная история, — заметил Фрэнч, хотя ему доводилось выслушивать истории и погрустнее: про матерей, пристрастившихся к героину... про отцов, избивающих своих детей смертным боем. — А что, миссис Боуден не подумывала обратиться к врачу?

— Мальчик ее уговаривал, но... Мне кажется, она стыдится. Ей бы дать немного времени на разбег... — Он обозначил в воздухе необходимый временной отрезок, прочертив его курящейся сигаретой. — Вы, надеюсь, меня понимаете.

— Да-да, — кивнул Эдвард Фрэнч, втайне восхитившись замысловатым росчерком дыма. — А ваш сын... отец Тодда...

— Тоже хорош, — резко сказал Боуден. — Домой приходит поздно, обедают без него, даже вечером вдруг может куда-то сорваться... На все это посмотреть, так он женат не на Монике, а на своей работе. Я же вырос в твердом убеждении, что на первом месте для мужчины должна быть семья. А вы, мистер Фрэнч, что думаете?

— Совершенно с вами согласен, — с горячностью поддержал его Калоша Эд. Своего отца, ночного сторожа в лос-анджелесском универмаге, он видел в детстве лишь по праздникам и воскресеньям.

— Вот вам другая сторона проблемы, — сказал Боуден.

Фрэнч глубокомысленно покивал.

— Ну а второй ваш сын? Э-э... — Он заглянул в папку. — Хэролд. Дядя Тодда.

— Хэрри и Дебору совсем недавно перебрались в Миннесоту, — сказал Боуден и не соврал. — Он получил место в медицинской школе при университете. Не так-то просто вдруг все бросить. Да и, признаться, было бы несправедливо просить вернуться. — На лице старика появилось выражение праведной убежденности. — У Хэрри замечательная семья.

— Понимаю. — Эдвард Фрэнч еще раз заглянул в свою папку, потом закрыл ее. — Мистер Боуден, спасибо вам за откровенность. Я тоже буду с вами откровенен.

— Благодарю, — сказал Боуден, весь сразу подбираясь.

— К сожалению, от нас не все зависит. В школе всего шесть наставников, и на каждого приходится по сто и более учеников. У моего нового коллеги Хэпберна — сто пятнадцать. А ведь они сейчас в том возрасте, когда так важно протянуть вовремя руку помощи.

— Золотые слова. — Боуден буквально расплющил в пепельнице сигарету.

— Проблем у нас хватает. Самые распространенные — наркотики и нелады в семье. По крайней мере, Тодд не балуется «травкой» или мескалином.

— Избави бог.

— Бывают случаи, — продолжал Эдвард Фрэнч, — когда мы просто бессильны. Ужасно, но факт. Как правило, из работы тяжелых жерновов, которые мы крутим, выгоду для себя извлекают как раз худшие из худших — хулиганы, лодыри, отсидчики. Увы, система дает сбой.

— Я ценю вашу откровенность.