Способный ученик

     На  Тодда  настороженно  смотрели  глубоко   запавшие,   с   красными прожилками глаза. И опять секундное разочарование: этот тип в  самом  деле похож на Альберта Эйнштейна и на Бориса  Карлоффа,  но  еще  больше  -  на старого замызганного пьяницу вроде тех, что околачиваются на станции.

     - Мальчик, - произнес он, - мне ничего не нужно.  Прочитай,  что  там написано. Ты умеешь  читать?  Хотя,  что  я  спрашиваю,  все  американские мальчики умеют читать. Так что постарайся впредь меня не беспокоить.  Будь здоров.

     Он начал закрывать дверь.

     -  Вы  забыли  свою  газету,  мистер  Дюссандер,   -   сказал   Тодд, предупредительно протягивая "Таймс".

     Дверь  остановилась  на  полдороге.   В   глазах   Курта   Дюссандера промелькнула какая-то настороженность, озабоченность  и  тут  же  исчезла. Возможно, там был замешан и страх. Молодчина, здорово он овладел собой,  и все же Тодд в третий раз испытал разочарование. Он не ждал  от  Дюссандера хорошей реакции... он ждал от Дюссандера блестящей реакции.

     "Слабак, - презрительно подумал Тодд. - Ну и слабак".

     Паукообразная рука просунулась в щель и ухватилась  за  другой  конец газеты.

     - Давай ее сюда.

     - Да, мистер Дюссандер. - Тодд выпустил свой конец. Паук втянул лапку внутрь.

     - Моя фамилия Денкер, - сказал старик, - а не какой-то там Дю-зандер. Оказывается, ты не умеешь читать. Очень жаль. Будь здоров.

     И  снова  дверь  начала  закрываться.  Тодд  одним  духом  выпалил  в сужающуюся щель:

     - Берген-Бельзен, с января по июнь сорок  третьего.  Аушвиц,  с  июня сорок третьего по июнь сорок четвертого, Unterkommandant. Патэн...

     Дверь приостановилась.  Мешки  под  глазами  на  землисто-сером  лице казались складками на съежившемся воздушном шаре, висящем в просвете. Тодд улыбался.

     -  Из  Патэна  вы  бежали  перед  приходом  русских.   Добрались   до Буэнос-Айреса.  Говорят,  там  вы  разбогатели,  вкладывая  вывезенное  из Германии  золото  в  торговлю  наркотиками.  Неважно.  С  пятидесятого  по пятьдесят второй вы жили в Мехико. А потом...

     - Мальчик, у тебя не все дома. -  Скрюченный  артритом  палец  описал несколько кругов у виска. Но при этом слишком уж явно задрожали губы.

     - Что было с пятьдесят второго по пятьдесят  восьмой  -  не  знаю,  - продолжал Тодд с еще более лучезарной улыбкой. - Никто, я думаю, не знает, во всяком случае, ни слова не просочилось. Но перед тем как власть на Кубе захватил Кастро, вас обнаружили в Гаване, вы работали консьержем в большом отеле. Вас потеряли из виду, когда повстанцы вошли в город.  В  шестьдесят пятом вы вынырнули в Западном Берлине. И там вас чуть не взяли за жабры. - Последнее слово у него прозвучало особенно сочно. При этом пальцы  сжались в  кулаки.  Взгляд  Дюссандера  невольно  упал  на  его  руки,  подвижные, сноровистые, руки  американского  мальчишки,  созданные,  чтобы  мастерить гоночные лодки из мыльниц и  модели  кораблей.  Тодд  отдал  дань  тому  и другому. Всего год назад они с отцом построили модель "Титаника". На это у них ушло четыре месяца, модель и по сей день стоит в отцовском кабинете.

     - Я не знаю, о чем ты,  -  сказал  Дюссандер.  Без  вставной  челюсти вместо слов во рту у него получалась  каша,  и  это  не  нравилось  Тодду. Выходило  как-то...  неубедительно,  что  ли.  Полковник  Клинк  в  фильме "Молодчики Хогана" и тот больше походил на нациста, чем  Дюссандер.  Но  в свое время этот тип выглядел, конечно, будь спок. В статье, напечатанной в журнале "Менз экшн", автор назвал его "Упырь из Патэна". - Убирайся-ка  ты лучше подобру-поздорову. Пока я не позвонил в полицию.

     - А что, и позвоните, мистер Дюссандер. Герр Дюссандер, если вам  так больше нравится. - Улыбка не сходила с его губ, обнажая великолепные зубы, по которым три раза в день проходилась зубная  щетка  и  паста  с  богатым содержанием фтора. - После шестьдесят пятого вас  уже  никто  не  видел... только я, когда два месяца назад узнал вас в городском автобусе.

     - Да ты помешанный.

     - Так что если хотите позвонить в  полицию,  -  продолжал  с  улыбкой Тодд, - валяйте. Я подожду на крыльце. Но если вам не к спеху,  то  почему бы мне не войти? Посидим, поговорим.

     Несмотря ни на что, в голове Тодда  шевелился  червячок  сомнения.  А вдруг ошибка? Это тебе не упражнение в учебнике. Это настоящее. Вот почему он почувствовал огромную радость (лёгкую радость, как он уточнит для  себя позднее), когда Дюссандер сказал:

     - Ты, конечно, можешь зайти на минутку. Просто я  не  хочу,  чтобы  у тебя были неприятности, понятно?

     -  Еще  бы,  мистер  Дюссандер,  -  сказал  Тодд,  переступая  порог. Дюссандер закрыл за ним дверь, словно отрезав утро.