Способный ученик

     -  А  то  как  же.  У  меня  "Кодак",  помещается  в   кулаке.   Если насобачиться, раздвинул пальцы - и вы в объективе. Остается нажать большим пальцем. - На этот раз улыбка Тодда как бы говорила, что сам он  оценивает свои успехи достаточно скромно. - Поначалу, конечно, в кадр попадали  одни пальцы. Но я настырный. Если стараться  вовсю  -  чего  хочешь  добьешься. Звучит занудно, но верно.

     Курт Дюссандер заметно побледнел и весь как-то усох.

     - Ты что же, отдал проявлять пленку в фотоателье?

     -  Чего?  -  Тодд  не  сразу  сообразил,  а  сообразив,  презрительно скривился. - Вот еще! Что я, придурок? У отца есть  темная  комната.  Я  с десяти лет сам проявляю пленку.

     Дюссандер ничего не сказал, однако спина его несколько расслабилась и кровь снова прилила к щекам.

     Тодд достал сложенный вдвое конверт из заднего  кармана  и  вынул  из него несколько глянцевых фотографий  с  неровно  обрезанными  краями,  что доказывало их  домашнее  происхождение.  Дюссандер  разглядывал  снимки  с мрачной сосредоточенностью. Вот он сидит, совершенно прямой, в автобусе  у окна, в руках у  него  последний  роман  Джеймса  Миченера.  Вот  он  ждет автобуса на Девон-авеню, под мышкой зонтик, подбородок вздернут - ни  дать ни взять премьер-министр в зените  славы.  Вот  он  стоит  в  очереди  под козырьком  театра  "Мажестик",  выделяясь  среди  привалившихся  к   стене подростков и безликих кудлатеньких домохозяек высоким ростом и осанкой.  А вот он заглядывает в свой почтовый ящик...

     - Я решил вас щелкнуть, - пояснил Тодд, - хотя боялся,  что  вы  меня засечете. Я постарался свести риск до минимума. Снимал  с  противоположной стороны улицы. Эх, мне бы  телескопические  линзы...  -  Тодд  мечтательно вздохнул.

     - На всякий случай ты, конечно, заготовил дежурную фразу.

     - Я бы спросил, не видели ли  вы  мою  собаку.  Короче,  я  отпечатал фотографии и сравнил их вот с этими.

     Он  протянул  Дюссандеру  три   ксерокопированных   снимка.   Старику доводилось их видеть, и не раз. На первом он  сидел  в  своем  кабинете  - комендант лагеря Патэн; снимок был  кадрирован  таким  образом,  чтобы остался только он и флажок со свастикой у него на столе. Второй снимок был сделан в  день  призыва.  На  третьем  он  пожимал  руку  Генриху  Глюксу, помощнику Гиммлера.

     - Я уже не сомневался, что вы - это он,  вот  только...  из-за  ваших дурацких усов не видна была  заячья  губа.  И  тогда,  чтобы  окончательно убедиться, я раздобыл вот это...

     Он извлек из конверта последний листок, многократно сложенный.  Сгибы почернели от грязи, уголки пообтрепались. Это была копия  распространенной израильтянами листовки: "Разыскивается военный преступник Курт Дюссандер". Глядя на этот листок, Дюссандер думал о неугомонных мертвецах, не желающих спокойно лежать в земле.

     - Я снял ваши отпечатки пальцев, - улыбнулся Тодд, - и сравнил  их  с приведенными на этом листке.

     - Врешь! - не выдержал Дюссандер. И выругался по-немецки.

    - Снял, а как же. В прошлом году, на Рождество, родители подарили мне дактилоскоп. Не игрушечный, настоящий. С порошком, с набором  щеточек  для разных поверхностей и особой бумагой, чтобы снимать отпечатки. Мои  предки знают, что я хочу стать частным детективом. Про себя они, конечно, думают, что это у меня пройдет. - Он отмахнулся от  такого  предположения  как  от несерьезного. - В специальном пособии я прочел про линии руки и тип ладони и участки для сличения. Называется "позиции". Для суда требуется не меньше восьми позиций. Короче, однажды вы пошли в кино, а я посыпал порошком  ваш почтовый ящик и дверную ручку. А потом снял отпечатки. Ничего, да?

     Дюссандер молчал. Он сжимал подлокотники кресла,  подбородок  у  него так и прыгал. Тодда покоробило. Это уже ни в какие ворота.  Упырь  Патэна, того гляди, заплачет! Да это все равно как если бы обанкротилось "Шевроле" или "Макдональд" стал бы продавать икру и трюфеля вместо сандвичей.

     - Отпечатки оказались двух видов, - продолжал Тодд. - Первые не имели ничего  общего  с  образцами  на  листовке.  Эти,  я  догадался,   оставил почтальон. Остальные  были  ваши.  Все  совпало...  и  не  по  восьми,  по четырнадцати позициям. - На губах Тодда заиграла ухмылочка. -  Вот  так  я это провернул.

     - Ну и стервец, - сказал Дюссандер, и глаза его угрожающе заблестели. Тодд почувствовал легкий озноб, как тогда в  прихожей.  Но  Дюссандер  уже откинулся в кресле.

     - Кому ты об этом говорил?

     - Никому.

     - А дружкам? Своему Беглеру?

     - Пеглеру? Нет, Лис - трепло. Никому я не говорил. Тут дело такое.