Споткнуться, упасть, подняться

У инвалидной коляски были маленькие колесики, как у тележки для покупок. Анне всегда казалось, что у таких кресел пара больших колес, чтобы пациент мог перемещаться самостоятельно. Она видела, как люди в специальных перчатках без пальцев управляют ими. Но возможно, это подходило только молодым. Чтобы приводить в движение кресло, в котором сидишь, требуется сила. Если же коляску толкает кто-то другой, вероятно, не совсем точно будет сказать, что Мэри пользуется креслом. Она лишь сидит в нем, перебирая ламинированные карточки.

— А вот вы правы, — сказала она. — Мэри. Да. Мэри. Рада. Вот.

Голос у нее был бодрый, но слегка нечеткий. Она одну за другой подняла две карточки — с довольным смайликом и с изображением человека, сидящего перед телевизором.

— Здравствуйте, Мэри. Добро пожаловать на занятие. Значит, вы сегодня счастливы, а на этой неделе смотрели телевизор?

— Да. Да.

— Вам нравятся какие-то конкретные передачи?

— Они все грохочут, видите ли, и жадник понукает на крайнем фурлонге, хм.

В комнате повисла тишина. Роберт повернулся к Анне с огорошенным взглядом, который, как она уже знала, говорил о сосредоточенности. Амира кивала.

— Фурлонг, — повторила она. — Это слово ведь используется на скачках? Вам нравится смотреть скачки, Мэри?

— Да, конные скачки, да. Грохочут, и жадник понукает.

— Отлично. Спасибо, Мэри.

Один за другим сидящие в круге брали карточки и рассказывали о себе. Венедикт показал всем свой бейдж и сумел объяснить, что его имя начинается с буквы «В». Роберт назвал свое имя, неопределенно указал на какой-то смайлик и, больше ничего не сказав, передал карточки Анне.

|

Лиз посматривала на часы. Представление участников шло хорошо, но она видела, что внимание пациентов рассеивается. Амире нужно вернуть его. Жена Роберта передала карточки Шону, который сегодня был дерганым как никогда. Ее занятия с Шоном не дали особых результатов, но благодаря его неуемной энергии Лиз всегда ждала их с интересом. Он очень старался, и его убедили, что его речевые способности улучшаются. Шон взял у жены Роберта карточки, но Амира перебила его.

— Я думаю, мы все можем принять участие в представлении, правда? — сказала она.

Анна выглядела испуганной. Лиз помнила, что так женщина реагировала каждый раз, когда во время индивидуальных занятий с Робертом логопед предлагала поработать над коммуникативными стратегиями втроем.

— Простите, Анна, вы не против? Я бы хотела, чтобы все поучаствовали. Думаю…

— Да, ладно. Привет. Я Анна Райт. — Она с ужасом посмотрела на блестящие карточки. — Извините, я не знаю.

— Какое у вас сегодня настроение, Анна? Ну приблизительно?

Заминка. Лиз почувствовала, как в комнате нарастает напряжение. Больше никто не отвлекался. Анна явно мучилась. Амира попыталась подтолкнуть ее к ответу.

— Ну, можно сказать, что все в порядке?

Анна подняла голову, широко распахнув глаза. Роберт громко вздохнул и сложил руки на груди.

— Извините. Все совсем просто, да? Так. И так. — Анна подняла карточки, быстро указала на смайлики и передала стопку Шону.

Когда он схватил карточки и все внимание переключилось на него, Лиз заметила, как Анна откинулась на спинку стула и, покраснев до ушей, уставилась в пол.

— Шон, добро пожаловать в группу. У вас хорошее настроение, это прекрасно. Расскажите, пожалуйста, что доставило вам удовольствие на этой неделе?

Тыкая пальцем в улыбающееся личико, Шон смотрел на Амиру. Он был не старым, около сорока пяти, но седым и отличался нездоровой худобой. Лиз так и не удалось выяснить, чем он зарабатывал на жизнь до инсульта. Она подозревала какую-то незаконную деятельность. В его бумажнике лежали фотографии детей, как он объяснил, десятилетней давности. На лице у него были оспины. Пока Шон осмыслял, о чем просила его Амира, губы у него безмолвно шевелились.

— Могу. Я, нах, могу. Пардон, я, ладно, пошло оно.

Он крутил карточки так и этак, делая отметающий жест, означающий: нет, не то, здесь нет того, что я ищу.

— Можете описать это на словах, Шон?

— Могу, могу, сейчас, я, что это такое, мне, ебт, пардон, вот пипец.

Он сыпал матерщиной ненамеренно и непроизвольно и каждый раз при этом тряс головой. Амира сказала ему, что не нужно все время извиняться, но привычка была сильнее него. Сидя на стуле, он работал руками, как бегун, и отдувался.

— Бегом! Беглецом! — закричала Полин.

— Да, да, — сказал Шон, указывая на нее, чтобы сказать: вот! Она поняла. Именно этим я и занимался. — Бегал. В этом… вон там.

— Вы бегаете по улице. Есть место, где вам особенно нравится бегать, Шон?

— Нет, я, ебт, бегаю, сечешь? Пардон. Каждый. Все места.

— Вы бегаете повсюду?

— Да. Да.

— Отлично. Нужно будет добавить к карточкам изображение бегуна. Спасибо, Шон.

Шон, улыбаясь, кивнул и передал карточки соседу. Раздался грохот отодвигаемого стула, Роберт резко, как мог, встал и нетвердой походкой направился к двери.

— Что-нибудь случилось, Роберт? — тихо спросила Амира.

— Да, да, еще бы, конечно. Конечно, — ответил он, не глядя на нее.