Споткнуться, упасть, подняться

Когда доехали до медцентра, Анна позволила дочери проводить отца наверх. Она смотрела, как парочка идет по коридору к лифту, Роберт тяжело опирается на трость и пытается шагать впереди. Анна повернулась и отправилась на свою обычную прогулку вдоль реки. Ее беспокоила недавняя обмолвка Сары. Они говорили о Люке, о дознании, и Сара обронила: когда она поинтересовалась у Люка, почему тот не рассказал сотрудникам Института всю правду, он только спросил, чье мнение, на ее взгляд, для них весомее. Анна хотела уточнить, что молодой человек имел в виду. Вроде как он на что-то намекал, но она не могла понять, на что именно. Это же очевидно, мама!

Сколько она себя помнила, ей постоянно говорили, что все очевидно. И никогда она не догадывалась, о чем речь.

|

— Начисляю вам один балл, Шонн. Это не совсем точный ответ, но вы все равно молодец. Всем остальным — два балла, если вы догадались об Энн Хатауэй. Думаю, вы это имели в виду, Мэри?

— Кото-фея, котофей.

— Можете прочитать то, что вы написали, Мэри?

— Энн. Энн Хат. А. Вей.

— Отлично! Вы молодец. Так. А вот и Роберт. Привет, Роберт.

Молодая женщина вместе с ним, вероятно, его дочь. Амира увидела сходство с Анной, но дочь выглядела более уверенной в себе. Не боялась смотреть в глаза. Амира подошла, чтобы поприветствовать их обоих, и объяснила Роберту, что они заканчивают викторину. Вы можете сесть вон там, рядом с Питером, сказала она и представилась.

— Очень приятно, а я Сара, дочь Роберта. Я, наверно… я вернусь за ним — когда, к двенадцати часам? — Говоря, она смотрела мимо Амиры на Роберта, не решаясь оставлять его здесь.

— Вообще-то почему бы вам тоже не остаться? — не успев подумать, произнесла Амира. В поведении Сары было что-то такое, отчего казалось, что ей будет полезно посмотреть на отца в этих обстоятельствах.

— А это удобно? Я вам не помешаю? Ну, то есть разве посторонним можно присутствовать?

— Сопровождающие обычно приходят позже, но я с удовольствием сделаю для вас исключение.

— Ну, тогда ладно. Я только…

— Если хотите, садитесь вон там у окна, рядом с Лиз.

— Хорошо. Не беспокойтесь. — Сара направилась в угол комнаты и сняла один из составленных друг на друга стульев.

Амира заметила, что, проходя мимо отца, дочь пыталась встретиться с ним взглядом, но Роберт внимательно смотрел на Питера, силясь разобрать, что тот хочет сказать. Амира вернулась в середину круга и снова завладела всеобщим вниманием, продолжив викторину.

— Ах, этот вопрос совсем легкий для вас, Роберт, раз уж вы здесь. Это номер девять. Номер девять. Кто первым достиг Южного полюса?

— Ха! Черт! Еще бы, еще бы.

— Конечно, Роберт, да. Я так и думала, что вы знаете ответ. Питер, вы поднимаете руку? У вас есть ответ?

— Мы шли и шли под спудом там где мир нас одолевал и долгий день долгий жестокий день вы видите он пришел он пришел и ветер долго выл и ночь прошла для вас и для меня и так оно шло и шло до конца времен для вас и для меня, понимаете?

— Что ж, спасибо, Питер. У кого-нибудь есть другой ответ?

— Спасибо вам и вам и вам, понимаете.

— Скотт! Бравый Скотт! — выкрикнул Шон, хлопнув рукой по столу.

— Нет, я вижу, Роберт качает головой. Это явно не был бедный капитан Скотт, правда? У вас есть ответ?

— Да, конечно. Ест. Есть.

— Вы уже записали его? Мэри, прочитайте, пожалуйста, что написал Роберт.

— А-мунд-сен побит и холодом скрутим.

— Амундсен, превосходно. Он был норвежцем, да, Роберт?

— Да, да, конечно.

— И, насколько я понимаю, был подготовлен намного лучше, чем Скотт.

— Ха. Черт. Черт. Да.

— А вы когда-нибудь добирались туда?

— Хм. Так, так.

— К Южному полюсу, я имею в виду.

— Ха! Нет. Нет. Долго, далеко.

Он очертил в воздухе круг, указал на его край и на себя, а потом в центр.

— Это очень далеко от того места, где вы работали?

— Ха! Черт, да, да, еще бы, конечно.

— Это пять, ебт, пардон. Пятьсот миль, да?

— О, правильно! Славно.

— Да, да, ну, еще бы. Больше, больше.

Шон снова запел, на этот раз о готовности отправиться в долгий путь. Когда он хорошо знал песню, слова лились четко и ясно, и ему это доставляло огромное удовольствие. И я бы прошел пять сотен миль, пел он.

— Спасибо, Шон. Это чудесно.

|

— Можете рассказать нам немного о своей жизни до инсульта, Венедикт?

Венедикт пожал плечами и уставился в пол. Он стоял в середине круга, лицом к Амире. Ему не сразу удалось выйти вперед, но сделал он это с охотой. Сейчас он к этому готов, подумала Лиз. Своей тростью он с силой стукнул по полу. Рука дрожала от напряжения, требующегося, чтобы стоять прямо. Это была крепкая рука.

— Лиз сказала, что вы работали программистом. Это было здесь, в Кембридже? Чем именно вы занимались?

Еще одно пожатие плечами, на этот раз с другим смыслом: я бы мог вам ответить, но это неважно. Я мог бы вам ответить, но вы не поймете. Сложно облечь это в слова.

— Сейчас вы можете пользоваться компьютером, Венедикт? Он остается частью вашей жизни?

Венедикт сморщился. Снова пожал плечами, опять по-другому: голова медленно опустилась, плечи сгорбились. Это означало: и да и нет. Сложный вопрос. Трудно объяснить.