Спотыкаясь на карьерной лестнице

- Бабло! Меня интересует только бабло! Я хочу свою зарплату за прошлый год, хочу свои проценты с прибыли и хочу обещанную нам премию гигантского размера. Премию мы с тобой разделим.

- И думаешь она заплатит?

- Добровольно-то нет конечно, но надо приложить усилия! - улыбнулась я.

- Я вообще хочу уйти обратно на предприятие, мои ровесники уже все начальники отделов и рудников, а я тут торчу.

- Ну, не каждый твой ровесник зарабатывает такие деньги как ты, это они сочиняют больше. Но желание уйти и меня посещало, но… уйти не с пустыми руками. Иначе в чем смысл этого протеста?

- Я хочу пойти с тобой на этот разговор с начальством. Я им объясню, что есть расценки на работы, и сколько надо платить проектировщикам. И кто тут профессионал, а кто нет! - раздухарился Саша. - Я им все выскажу! Я им скажу, как на нормальных фирмах платят!

- Пошли конечно, вдвоем будет в разы проще.

Мне нравился Сашкин боевой настрой, но я знала, что завтра он сдуется. Так сказать, «переспит» с проблемой и смирится с обстоятельствами. Впрочем, выбора у меня не было, потому как завтра был самый подходящий день для разборок. Упускать его было никак нельзя. Мейер и Валера уже были на чемоданах и уезжали почти на месяц, думать им было некогда. За старшего на фирме оставалась Кох, которая не работала с заказчиками. Перечень моих претензий был весьма внушительным и веским. Ибо залупаться за каждые 2000 рублей, как это делал Женя, для меня было несерьезно.

На следующий день я увидела, что Саша очень сильно дрейфит. У Саши был загнанный взгляд. Он смотрел на меня с ужасом и надеждой, но идти на разговор к начальству не отказывался. Я предупредила Мейер и Валеру, что нам с Сашей надо обсудить кое-что важное и серьезное перед их отъездом, и попросила полчаса времени на эту беседу. Мы сели в переговорной с ежедневниками. Я смотрела на спокойно-пренебрежительные лица Мейер и Валеры и понимала, что, то что я сейчас им скажу вслух, они никак не ожидают от меня услышать. В их лицах не было настороженности, значит, мой удар будет внезапным.

- Прошу прощения, что отрываю вас от дел. Я понимаю, что вы сейчас заняты и завершаете массу вопросов перед отъездом… - начала я разговор.

- Давай, ближе к делу! - нетерпеливо заметил Валера, получив полный осуждения взгляд Мейер.

- Ближе к делу, хорошо. Вчера мне был задан вопрос довольна ли я своей зарплатой. И я всерьез задумалась над этим. Я проанализировала свою выписку, и честно признаться я в шоке.

У Мейер и Валеры в глазах зажглось внимание.

- Я сделала небольшой анализ. И выяснила, что, оказывается, с каждым годом я зарабатываю все меньше и меньше. Сейчас я зарабатываю меньше, чем три года назад. И я задала себе вопрос: «В чем же дело? Неужели я так плохо работаю?».

- Контракты не очень хорошие, - предположила Мейер.

- Именно! И тогда я сделала сводку по отработанным договорам. И вот тут я прозрела. Выяснилось, что за первый отчетный год по справке Кох, общая сумма договоров составляла N млн. рублей, на следующий год 3N млн. рублей, на третий год уже 4N… Последний год у нас не блещет и вообще печален, поэтому я его не беру. И вот получается такая картина, что общая сумма контрактов выросла в 4 раза, а у Петровой зарплата уменьшается. И это при том, что Петрова получает по-прежнему только за проекты, а за административную часть получает обещалки без конкретики.

- Но ты сама виновата! - возразил Валера. - Ты же была согласна работать за эти деньги!

- Хмм, - улыбнулась я. - Саша тоже был согласен сделать съемку за поллимона, а в итоге сколько ему заплатят? А? Триста! А триста, это совсем не полмиллиона!

Я увидела на лицах начальства растерянность. Причем каждый их них растерялся по-разному, а договориться о единой политике переговоров в нашем присутствии они не имели возможности.

- А знаете почему так произошло? Потому что фонды по проектам режутся самым нещадным образом. Например, есть такое понятие как резерв. Резерв - это часть фонда оплаты труда. То есть в фонде мы прикидывали наихудший вариант, а резерв потом должен был распределиться и уйти на премиальные, чтобы компенсировать этот геморрой. Но резервы у нас не распределяются на премии, они уходят в прибыль.

- Ну, ты сама должна это отслеживать каждый раз! - сказала Мейер.

- Да, конечно. Но мы же работаем в убыток! Договор на полиметаллический рудник 8 миллионов. Общий фонд оплаты труда 700 тысяч грязными на всех. Это 8,75 %! Даже 10-ти процентов нет! И этот договор убыточен, настолько, что я еле выколотила вторую поездку на этот рудник. Думаете это рекорд? Нет! У нас есть фонд, который составляет 6 % от суммы договора.

- А можно взглянуть на этот анализ? - спросила Мейер.

- Да, пожалуйста, - подвинула я ей лист. - При том, заметь, это исполненные и оплаченные контракты.

- Я не понимаю, ты нас сейчас выдергиваешь и ставишь перед фактом. Чего ты добиваешься? - спросил Валера.