Справедливость точно не отмеришь

– Ну, поездили вечер, два, три, четыре, потом им это надоело, и бросили.

– Ясно, – сказал Лис.

Он чувствовал, что в поведении Антона что-то изменилось. Но не мог понять – что именно… Во всяком случае, компромата Антон не боится и работать на него не будет – это он дал понять совершенно ясно.

– Ну, а ты не боишься на «Майбахе» рассекать?

– Чего мне бояться? – с ноткой превосходства ответил Антон. – Это мой город, я в нём живу. Каждая собака меня знает, ни у кого даже мысли не появится поднять на меня руку.

– Это хорошо, что ты так уверен, – сказал Лис. – Но с охраной-то ходишь?

– Хожу, – согласился Антон. – Только это больше понты. Вроде, считается, что солидный человек должен охрану иметь. Ну, и у меня есть охрана.

«Да никакая у тебя не охрана, – подумал Лис. – Набрал олухов – не учёных, ничего не умеющих. Двоим сделал лицензии на оружие, только пользоваться они им толком не умеют, двое носят стволы незаконно и в любой момент могут на этом попасться. Расчёт только на то, что откупишься…»

Но вслух полковник говорить этого не стал. Как раз подошёл хороший момент сказать, что, вопреки мнению Антона о своей неприкасаемости, его собираются в самое ближайшее время убить и забрать его замечательную машину, которой он очень гордится, потому что в городе таких единицы и благодаря ей он резко выделяется среди себе подобных… И надо спрятать новинку и спрятаться самому, лучше всего уехать в Испанию, пока он, Лис, и такие, как он, ликвидируют грозящую ему опасность.

И когда Лис уже открыл рот, он поймал взгляд Антона, и у него будто пелена с глаз упала. Тот смотрел на него свысока, сверху вниз! И что это могло значить?! Он мог бы так смотреть, если бы это Лис состоял у него на связи и был от него зависим, но дело же, вроде, обстоит наоборот?! Вроде бы, Антон подвешен на компре, и Лис в любой момент может объявить его местной братве! А откуда же тогда этот взгляд победителя?

И тут же затронутый крепким рукопожатием нейрон и рожденная им ассоциация развилась в мысль. Он вспомнил, что когда Ребёнок ни свет ни заря поднялась, чтобы сделать ему завтрак, и когда она почти перестала ходить по кабакам со своими подружками, как раз в это время он обнаружил, что она вся в синяках. Синяки были на запястьях, на предплечьях, на плечах, на бёдрах, на щиколотках…

– Откуда это? – спросил Лис.

Катя осмотрелась и, вроде бы, тоже удивилась.

– Не знаю. Наверное, на массаже Мария перестаралась. Надо ей сказать, чтобы потише сжимала, а то от меня вообще ничего не останется.

И когда она давала ответ на вопрос мужа, наверное, оба вспомнили одно и то же: как она рассказывала о жалобах Миледи на Антона, от которого она всегда уходит в синяках…

Лиса как будто кипятком обдало. Неужели этот взгляд, это высокомерие победителя и эти синяки – это звенья одной цепи? Тогда цепь должна быть завязана на шее у этого возомнившего о себе бог весть что бандита!

– Что вы так смотрите, Филипп Михайлович? – спросил Антон.

Он был неглупым человеком и хорошо чувствовал других людей, потому он столько лет сохранял жизнь в криминальной стае. И сейчас он, наверное, почувствовал мысли полковника, а возможно, прочёл вспыхнувший в глазах огонь ненависти. Во всяком случае, сам он отвёл взгляд и вида победителя уже не имел. Но было поздно. В конце концов, Лис не обязан спасать жизнь бандиту ни при каких обстоятельствах. Особенно при тех, которые сложились сейчас.

«Разбирайся сам со своей жизнью, брателло, – подумал он. – А я разберусь у себя в семье…»

– Ну, ладно, – как ни в чём не бывало, сказал Лис. – Если узнаешь что-то про машины, то звякни.

Антон улыбнулся, показав неровные зубы.

– Если я узнаю, это значит, братва узнала. А у ребят-то друзей много было. Я думаю, никто не побежит заявление писать. Сами с гадами разберемся.

– Ты самостоятельный стал, – Лис свысока похлопал Антона по плечу.

Это получилось не случайно. Он, полковник, снисходительно похлопал по плечу бандита, будущее которого весьма туманно, и этот бандит должен знать своё место. И он ему это место указал!

– Я вижу, ты теперь сам всё решаешь, сам ответственность на себя берёшь. Вижу, ты уже созрел. «Крестить»[13] тебя пора!

– Я человек скромный, – настороженно улыбнулся Антон. – Если люди скажут, что пора, то я отказываться не стану. А сам я никогда к постам не рвался, вы же это знаете, Филипп Михайлович?

– Знаю, – кивнул Лис, хотя он знал прямо противоположное.

Они снова обменялись рукопожатиями – зачем раньше времени спугивать врага? И Антон снова крепко сжал Лису руку. Когда Лис ехал в управление, он даже посмотрел на свою кисть: не остались ли там синяки? Но на грубой руке полковника полиции синяков не остается. В отличие от нежной кожи его супруги.

Седой

Один из тайников оказался разорённым: на его месте проложили теплотрассу. Что подумали обнаружившие его люди, найдя там оружие, патроны, гранаты и прочее военное снаряжение, сказать трудно. Седой заглянул в Интернет, но упоминаний об этом случае не нашёл, что могло говорить о том, что на него не обратили внимания или, наоборот, придали особое значение.