Справедливости ради

Из его реплик было понятно, что он ставит рабочую задачу руководителю управления по расследованию преступлений прошлых лет. Если мы используем все наши преимущества, то сможем противостоять Горскому — воодушевилась я. Заместитель Председателя Следственного комитета Цветков тоже не последний человек… Меня даже немного затрясло от этих мыслей.

Николай Алексеевич закончил первый разговор, и тут же сделал второй звонок. Тут он обошёлся всего одной фразой: «Я сейчас тебе кое-что пришлю», и отключил вызов.

— Нужно сделать снимки этих материалов, — он вернул нам папку.

Мы с Лёшей стали делать фото. Затем перекинули их Николаю Алексеевичу, и он отправил их кому-то. А потом он повернулся к нам с очень серьёзным видом.

— Теперь у нас есть страховка, — сказал он. — Но, нам ещё нужно привлечь СМИ, — это было уверенное заявление, не вопрос. Но для меня — крайне сомнительное. — С оглаской Горскому будет труднее скрыть свои грехи… — добавил Николай Алексеевич.

— Но… — попыталась я привести свою аргументацию против такого решения.

— Знаю о чём вы думаете, Ангелина, — остановил он меня спокойным тоном. — Горский будет тонуть, и потащит нас за собой. Но это и без огласки вероятно, так что не прибегнуть к такому инструменту разоблачения, будет большой ошибкой… — я задумалась. Горский будет пытаться переложить вину, замять всё, или вовсе решит просто устранить проблему, как можно более незаметно… Так что привлечение СМИ действительно может оказаться нам на руку.

— Ладно, — согласилась я. — У меня есть знакомая журналистка. Она, можно сказать, специализируется на разоблачениях. Я попрошу её помочь…

Я позвонила Маше. Рассказала, всё, что могла. Мы состыковали Машу и человека Николая Алексеевича, который хранил копии всех документов, чтобы у Маши был к ним доступ. Договорились с ней, что начнём разоблачение с рыбёшки помельче. Но, в случае беды с нами, она публикует всё.

Когда мы вышли из больницы, уже стемнело. Подошли к машине, но не успели сесть. Я почувствовала, как мне в спину что-то упёрлось.

— Не дёргайся, — прогремел мужской голос у меня за спиной. За Лёшей, я увидела ещё одного человека.

— Прокатимся, — сказал тот, кто был за Лёшей. И меня в спину толкнули.

Нас затолкали в их машину. Забрали телефоны. Я посмотрела на Лёшу. Его взгляд не был испуганным, но это, скорее, чтобы не пугать меня, потому что глаза были полны тревоги. Дверь с моей стороны закрылась, мы остались под прицелом второго громилы. Первый — сел за руль, повернулся, и наставил на нас пистолет. Второй громила закрыл дверь с Лёшиной стороны, и тоже сел на переднее сидение. Он покопался в бардачке, и швырнул нам мешки.

— Надевайте, — прогремел тот, кто был за рулём, и дёрнул в нашу сторону оружием. Мы ещё раз взглянули с Лёшей друг на друга, и надели мешки одновременно.

Мы ехали довольно долго. Наверное, за город. Звуки оживлённой улицы пропали. Сейчас вывезут в лес и убьют — подумала я. Почувствовала, как Лёша нащупал мою руку. Я сжала его ладонь.

Когда остановились, меня вытащили в мешке из машины. Дверь с Лёшиной стороны не открывалась. Я услышала приближающиеся шаги. Не тот ли это момент, когда пора прощаться с жизнью, всё понять и переоценить? — эта мысль проскочила в моей голове и исчезла, потому что в следующее мгновение с меня сорвали мешок.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЁРТАЯ

*** Повествование от лица Ангелины ***

Мои глаза не сразу адаптировались к свету лампочек, после мешка. Я стояла под навесом какого-то загородного дома. Чувствовался запах болота. Шаги становились всё ближе. Он ещё не вышел на свет, но уже заговорил:

— Добрый вечер, Ангелина, — голос был спокойный, но грубый. Я ещё не видела лица, но, конечно, знала кто это. Сзади из машины я услышала:

— Выпусти меня! — и глухой удар. Я взглянула назад в пол оборота.

— Вы ему не поможете. Как и он вам… — я повернулась к тому, кто вышел ко мне из темноты. К Горскому.

Горский Всеволод Андреевич

Это ненавистное лицо я изучила наизусть, по снимкам. Как же я хочу тебя убить! Я потянулась поправить повязку, и мне в бок упёрся пистолет.

— Даже не рыпайся, — пробасил один из громил. Горский смотрел на меня серьёзно.