Справиться с мечом

— И как часто вам доводилось, — вот и меня тот же вопрос мучает, — …ломать личность?

— Доводилось, — пожал плечами Мих. — Этих скотов только в таком виде и можно было держать на троне.

Воцарилось молчание. Только Роксана спокойно накладывала себе какие-то кушанья. Георгий изредка украдкой на неё поглядывал.

— Я вас помню, — обратился он вдруг к Миху, — мы… вы… они? тогда сутки не могли выяснить отношения. Я думал — всё. Тогда я еще хотел жить и драться. Пьян был от вседозволенности — казалось, никто передо мной устоять не может. Оно так и было — минута, полминуты — и всё решено. А тут — сутки. И руки трясутся. А сейчас не знаю, может лучше бы ты убил меня тогда. Я ведь правильно понял, что ты бой фактически сдал? Этот — не понял, говорит, выиграл. Но я читал летописи — ни разу тёмному власть отстоять не удалось. И захватить удалось меньше, чем в четверти случаев. И во всех этих случаях правление белых было… на излёте. Я же чувствовал — не справляюсь, и подпитка извне не помогала… Так вот почему вы тогда проиграли…

— Не только тёмные Владыки сходят с ума, — на парня Мих не смотрел, — рано или поздно непобедимость развращает почти любого Светлого. Я могу придержать, могу ускорить этот процесс — но остановить его мне ни разу не удалось. Срывались все — кто раньше, кто позже. Согласись, держать человека в непрерывном запое, чтобы он не рвался резать всех, кто на него не так посмотрел — не лучший выход. Был только один Владыка, который очень долго полностью сохранял себя и ушёл в почти здравом уме и твёрдой памяти. Но всё равно — почти.

Мы ещё поели. И ещё помолчали. Роксана подняла взгляд на Гошу и улыбнулась. Парень смутился и опустил глаза.

— Скажите, Георгий, — спросил вдруг Мих, — а ваши картины, они ведь здесь во дворце?

— А вы откуда знаете? — удивился Владыка. — Вы собирали обо мне информацию?

— Естественно, — ответил меч. — Я обо всех Тёмных её собирал. Но про тебя я знаю и то, что девушка, у которой со стены ты снял эту тварь, погибла. Такого никогда раньше не случалось.

— Я догадывался, — обречённо ответил Гоша. — Я помню, как взял его, а потом очутился здесь… Но я не мог вспомнить, как ушёл оттуда… Я его ненавижу, но не знаю, как убить. Поэтому я ждал вас.

— Прости, — Мих действительно извинялся, — я знаю из какой пропасти тебе пришлось выбираться. Я пришёл бы раньше, но боялся его спугнуть… И мне тоже до сих пор не понятно, как убить эту тварь. Так где твои картины?

— Есть в частных собраниях, — ответил Гоша, — но большинство во дворце, их очень много, я же, считай, почти все пятнадцать лет только и рисовал… Пришлось четыре зала оборудовать под галерею, ещё и достраивать пришлось. Обидно, здесь их мало кто увидит, боятся сюда приходить, но иногда всё же попадаются желающие посмотреть и купить. Но продавать надо всё же ценителям, а не подхалимам, хотя… Некоторые я продаю и подхалимам, всё-таки хочется, чтобы твою работу кто-то увидел. А что?

— Вы не могли бы показать их нам?

Странно, не замечал за Михом тяги к искусству. Впрочем, если вспомнить картину в доме Зинзивириэля. К чему клонит?

— Прямо сейчас? — удивился Тёмный Владыка, — Я сам хотел вас пригласить, но думал завтра…

— Очень бы хотелось, — вежливо настаивал Мих, — Георгий, я очень вас прошу. Сейчас светло, всё должно очень хорошо смотреться.

— Хорошо, — спокойно согласился Гоша, — пойдёмте, только держитесь всё-таки от меня дальше, чем на четыре метра, мало ли что…

Мы шли по роскошным анфиладам мимо стражников с дубинками, мимо вышитых ковров и горящих факелов там, где в коридорах не было ни одного окна, первым Георгий, за ним, буквально след в след, Мих, и мы — в четырёх метрах позади. Роксана с Фимой меня опережали, и создавалось чёткое ощущение, что они закрывают меня своими телами от возможного удара. Галерея открылась внезапно — огромный зал со стеклянными окнами, прекрасно пропускающими солнечный свет и создающими удивительное тёплое освещение. Все стены были увешаны картинами — большими и маленькими, абстрактными и вполне реалистическими. Чувствовалось, что и зал, и размещение полотен тщательно продуманы и выполнены с огромной любовью.

— Великолепно, — восхитился Мих, — а дизайн тоже вы разрабатывали?

— Да, — ответил Гоша, и его голос эхом отдался в пустом помещении, — у меня была масса свободного времени.