СПРАВОЧНИК ПО ПРАВОПИСАНИЮ, ПРОИЗНОШЕНИЮ, ЛИТЕРАТУРНОМУ РЕДАКТИРОВАНИЮ

Ты безумна, Изора

, безумна и зла,Ты кому подарила свой перстень с отравой
И за дверью трактирной тихонько ждала:
Моцарт, пей, не тужи, смерть в союзе со славой.
Ах, Изора, глаза у тебя хороши
И черней твоей черной и горькой души.

Имя Изора, название города, в котором происходит действие, ситуация (трактир, отравление), тема славы и смерти — все это вызывает ассоциации с «Моцартом и Сальери» Пушкина. Одновременно происходит развитие, трансформация всех этих образов и тем: у Пушкина Изора — эпизодическое лицо, косвенная соучастница преступления, когда-то подарившая Сальери перстень с отравой, а у Тарковского она образ Судьбы. Пушкинский образ становится точкой отсчета для понимания стихотворения Тарковского.

16) Символ в «Поэтическом словаре» А. Квятковского определяется как «многозначный предметный образ, объединяющий (связующий) собой разные планы воспроизводимой художником действительности на основе их существенной общности, родственности». В. В. Виноградов отмечал, что символ обладает способностью присоединять к обычным словам психические ассоциации, при этом слова сохраняют свое предметное значение. Другими словами, символ имеет непредметное содержание, связанное с духовными ценностями, выраженное через предмет. Символ создается на основе других тропов и складывается, наполняется содержанием в тексте, а не в словосочетании. Отсюда содержание символа и количественно больше любого тропа, и качественно иное, например, часть описания сада Плюшкина в «Мертвых душах» Гоголя: Старый, обширный, тянувшийся позади дома сад, выходивший за село и потом пропадавший в поле, заросший и заглохлый, казалось, один освежал эту обширную деревню и один был вполне живописен в своем картинном опустении. Зелеными облаками и неправильными трепетолистными куполами лежали на небесном горизонте соединенные вершины разросшихся на свободе дерев. Белый колоссальный ствол березы, лишенный верхушки, отломанной бурею или грозою, подымался из этой зеленой гущи и круглился на воздухе, как правильная мраморная, сверкающая колонна; косой, остроконечный излом его, которым оканчивался он кверху вместо капители, темнел на снежной белизне его, как шапка или черная птица. Хмель, глушивший снизу кусты бузины, рябины и лесного орешника и пробежавший потом по верхушке всего частокола, взбегал наконец вверх и обвивал до половины сломленную березу. Достигнув середины ее, он оттуда свешивался вниз и начинал цеплять вершины других дерев или же висел на воздухе, завязавши кольцами свои тонкие крючья, легко колеблемые ветром.