Спринт на шахматной доске. Как победить в блице

Черными Чепукайтис играл различные системы с фианкетированием чернопольного слона, но излюбленным дебютным построением его была система Уйтелки. В этой системе, где черные добровольно отдают инициативу сопернику, белые лишены каких-либо конкретных рекомендаций теории, и, если действуют шаблонно, пружина позиции черных может раскрутиться сама собой. По настроению он мог применить эту защитительную систему и белыми, вызывая огонь на себя. Получив однажды на жеребьевке в партии с ним белые, я жалел о потерянном цвете: не в дебюте решались партии Генриха Чепукайтиса.

За каждым его ходом ясно сквозила мысль, и игра его была полна оригинальных, нешаблонных идей. Однажды, после того как он в партии с Заком в ленинградском варианте защиты Нимцовича на пятом ходу черными пожертвовал ферзя за две легкие фигуры и буквально разгромил соперника, Зак, сдавая партию, нервно спросил Чепукайтиса: «Вы так пошутили, конечно?» Еще годы спустя в ленинградском Дворце пионеров Владимир Григорьевич Зак, один из первопроходцев этого варианта, с удивлением и недоумением анализировал позицию, случившую в той партии с Чепукайтисом.

Детские тренеры, когда заходила речь о Чепукайтисе, старались перевести разговор на другую тему, чтобы избежать дурного влияния, которое мог бы оказать образ жизни и стиль игры Чипа на молодых шахматистов. К блицу относились тогда в лучшем случае как к забаве, а об искусстве Чепукайтиса говорили с улыбкой, манеру игры не принимали всерьез.

В одном из туров Спартакиады Ленинграда 1967 года я играл за соседним столиком с ним. Во время партии с Рубаном Чип постоянно выходил в фойе покурить, поболтать с приятелями, возвращаясь в зал только для того, чтобы быстро сделать очередной ход. Я думаю, что если бы ему представилась возможность играть в американских турнирах, где соревнования с классическим контролем, рапиду и блицу нередко проводятся в одно и то же время, он тоже бегал бы из зала в зал, ведя одновременно несколько партий, как это делает, например, гроссмейстер Богдан Лалич.

«Ты видел, какое я сегодня шоу исполнил?» — слышал я голос Чепукайтиса где-то в кулуарах после того, как Рубан сдался.

«И все было корректно?» — спрашивали его.

«А кто его знает, без пол-банки ведь не разобраться», — улыбаясь, отвечал Чип любимой присказкой. Фантастическая партия эта, отданная сегодня на безжалостный вердикт компьютера, не выдерживает испытания на корректность, но все равно восхищает каждого, кто ценит в шахматах не только логичную игру в дебюте и использование маленького преимущества в окончании.

Виктор Корчной прекрасно помнит свою первую партию с Чепукайтисом в первенстве Ленинграда 1957 года: «Хотя мне и удалось выиграть, это была очень запутанная и долгая партия. Это верно, теории он не знал, зато у него были свои схемы, он беспрестанно что-то выдумывал за шахматной доской, и с ним всегда надо было держать ухо востро. Мне вообще играть было с ним очень непросто, особенно блиц».

Выдающимся мастером блица называют Чепукайтиса Рафик Ваганян и Александр Халифман, не раз встречавшиеся с ним за шахматной доской.

Несколько лет назад Анатолий Карпов в дискуссии о времени, отводящемся на обдумывание, сказал, что если так дальше пойдет, то и до блица может дело дойти, а тогда даже Чепукайтис может чемпионом мира стать. «Да, может, — заметил Давид Бронштейн, — и я не вижу в этом ничего зазорного. Генрих Чепукайтис великолепный стратег и блестящий тактик. Его бесчисленные победы в блицтурнирах объясняются тем, что он на редкость искусно создает сложные ситуации, в которых соперники, привыкшие к „грамотной“ игре, просто теряются».

За несколько лет до смерти Чепукайтис написал книгу о блице, о ведении борьбы в цейтноте. Главную идею он сформулировал очень четко: «Хорошо играть совсем не обязательно, надо, чтобы партнер играл плохо!» Он смотрел на шахматы как на соревнование двух людей, в котором задействована немалая часть эго. Атмосфере, создающейся во время партии, сопернику отводилась самая важная роль: «Когда вы начинаете партию, у вас шестнадцать фигур самой разной ценности. Но существует еще более значимая, чем все остальные — семнадцатая фигура. Это ваш противник. Именно с ним надо считаться при выборе ходов. Надо в первую очередь не мешать противнику делать выбор. Я стараюсь предоставить этот выбор партнеру и очень надеюсь, что он сделает очередную глупость! Он найдет, как проиграть, если вы не будете ему здорово мешать. Шахматист — только человек и рожден, чтобы делать ошибки, „зевать“ фигуры и допускать просмотры».

Его вера в себя была безгранична. Он говорил: «Вы должны быть абсолютно уверены в себе. Когда вы играете партию, вы должны отдавать себе отчет в том, кто самый находчивый за доской. Это — вы. Вы сами».