Спроси обо мне море [ самиздат]

— Жалко тебя. Всю жизнь теперь будешь в ожидании того, что этот дьявол вернется, — с сожалением произносит Серхио.

— Пожалуй, — задумчиво соглашаюсь я.

— А как дела с Алехандрой? Вам удалось поговорить? — спрашивает Серхио. Мы выходим на улицу. Протягиваю ему пачку сигарет и он, вытащив одну, тут же подносит к ней зажигалку и шумно затягивается.

— Полный игнор, — закуривая, отвечаю я. — Пабло тоже внезапно оставил меня в покое. Даже не знаю, что думать.

— Не советую сдаваться пока не разберешься, — как всегда мудро говорит Серхио. — Ребенок — это большая ответственность. Я тебе как отец говорю. И плевать, какие у тебя отношения с его матерью. Лучше бы, конечно, были дружеские. Но это уже зависит не от одного тебя. Так что не вздумай опускать руки.

Молча киваю. Сам это прекрасно знаю. И слушать рассуждения на эту тему совсем нет настроения. Серхио это понимает и тут же переводит беседу в другое русло. Все-таки он идеальный друг.

Отец просит заехать к нему на работу. Догадываюсь, о чем пойдет речь, и внутренне напрягаюсь. Всякий раз, когда разговор заходит о том, что я должен продолжить дело папы, в душе поднимается бунт и сопротивление. Да, я получил ту профессию, на которой он настаивал, но она не приносит мне радости. Мне не нравится копаться в чужих ртах и постоянно чувствовать запах лекарств. Пусть у меня даже все прекрасно получается, я не готов посвятить свою жизнь тому, что меня бесит. Отец, конечно, расстроится, когда я ему об это скажу. Но меньше всего на свете я хочу предавать себя.

Когда я переступаю порог кабинета, то вижу Тому в форме медсестры. Она с сосредоточенным видом раскладывает инструменты. Подхожу к ней сзади и обнимаю ее за талию. Девушка испуганно вскрикивает и бьет меня локтем в живот. Черт, больно!

— Никогда больше так не делай! — глядя на скрученного меня, дрожа, просит Тамара. Смотрит на меня с негодованием и испугом.

— Хорошо, хорошо, — миролюбиво говорю я. Боль отступает, и я уже могу выпрямиться. Подхожу к Тамаре и обнимаю ее. Она часто дышит и никак не может прийти в себя. Пара поцелуев приводят ее чувство и она успокаивается. Заглядываю в соседнее помещение. Отец занят пациентом и делает мне знак подождать. Что ж, я никуда не спешу. Весь вечер в моем распоряжении. Только есть после работы очень хочется.

— Тебе здесь нравится? — спрашиваю я Тамару, возвращаясь обратно. Она пожимает плечами. Поправляет белую шапочку, скрывающую волосы.

— Даже не знаю, как сказать точно… Здесь я словно чувствую себя на своем месте, — подумав, говорит Тома. — Работаю в состоянии медитации. Все понятно, размеренно. С ощущением, что я приношу пользу.

— И ты хотела бы продолжить? — интересуюсь я, устраиваясь на стуле возле окна.

— Пожалуй, да. При условии, что у меня будет хватать времени на мою работу, — отвечает Тамара.

— То есть, ты остаешься в Марбелье? — затаив дыхание, спрашиваю я. Тамара на мгновение замирает на месте. Похоже, что она еще сама не осознала этого решения. Ловлю ее за запястье и тяну к себе. Она усаживается ко мне на колени и обнимает за шею. Жадно целую ее в губы. Желание тут же накрывает меня с головой. Безумно хочу ее прямо сейчас. Почувствовав это, она мягко отстраняется.

— У меня ощущение, словно я сама ничего не решала, — говорит она. — Обстоятельства сами ведут меня. И я пока не хочу им противиться. Но если бы их не было, я бы вернулась в Москву.

Ее слова причиняют боль. Это глупо, но я начинаю себе казаться лишним в ее жизни. Почему мне так не хватает уверенности в том, что она тоже меня любит? От чего мне уже недостаточно того, что я люблю ее сам? Тамара замечает во мне перемену. Берет за подбородок и заглядывает в глаза.

— Я люблю тебя. И хочу быть с тобой. Но ты пойми такую вещь, что я очень долго жила сама по себе. Мне трудно перестроиться. И если совсем честно, то мне еще и страшно. Делиться своим миром, учиться доверять. Привыкнуть к тому, что я больше не одна, — тихо говорит она и в каждом ее слове звенит тоска. — Вдруг я опять обманусь? Что если, мне снова придется все потерять? Я не знаю, как с этим справиться.

— Неужели ты все еще не веришь мне? — немало удивляюсь я.

— Верю, но… Это пока сильнее меня, — отвечает Тамара. Мы смотрим друг на друга. Я не знаю, что ей сказать, чтобы развеять ее страхи. Скорее всего, слов окажется недостаточно. Слишком сильно она пострадала в прошлом. И хочу сделать все, что от меня зависит, чтобы все это стерлось из памяти. Чтобы Тома была счастлива со мной по-настоящему, не держась за старые обиды.

К нам входит отец, на ходу снимая с рук перчатки. Бросает на нас осуждающий взгляд.

— Предупреждаю заранее — никакого секса на рабочем месте! — строго говорит он, подходя к раковине и включая воду. Тамара подавляет смешок. — Узнаю — уволю обоих!

— Как страшно! — прижимая руки к щекам, ужасается Тома.