Спроси пустыню… Грибное лето в Вязьме

— Полночь в курортном городке — это начало активной жизни. Хорошо, устроим небольшой спектакль. Я разденусь до плавок и похожу по аллее, изображая физкультурника. Психология людей консервативна: если кто и увидит меня, подумает: чокнулся хозяин, вышел принимать лунные ванны. Кто и когда в истории мирового грабежа взламывал двери голышом? Тем более собаки молчат.

— А если…

— Они еще с полчаса будут лежать в отрубе. А потом еще часа три их не будет интересовать внешний мир, хотя бродить они начнут.

Фидинеев видел из-за угла, как Костя вальяжно прошелся по освещенной аллее, сжимая в руке отмычки. Подошел к двери, начал ковыряться в замке. Вдруг послышался шум остановившейся машины, чей-то голос на ломаном русском прокричал:

— Сосед, что случилось?!

— Захлопнулась дверь, проклятая! Сейчас я ее вторым ключом…

— Помочь?

— Пустяки.

Машина отъехала. Бешено колотилось сердце. Наконец Фидинеев почувствовал шевеление внутри дома. Черный ход открылся, и он кинулся в дом вслед за Костей.

По комнатам ходили на ощупь, свет с улицы совсем не проникал сквозь тяжелые шторы. Прикрывая ладонью фонарики, вошли в спальню. На прикроватной тумбочке сверкал ряд пузырьков, лежал лист бумаги.

— Вот и вся загадка его пунктуальности, — сказал Костя, — клиент наш строго по часам принимает какую-то отраву. Вот таблица. И всегда есть в ней цифра 24. Может быть, потому и не пьет, как его дружки. Впрочем, болезнь его меня не интересует, как и содержимое этих пузырьков. Пойдем устраиваться в прихожей. Остался час с четвертью…

Они сели на мягкие скамеечки под вешалкой, вынули из кейсов оружие и прочие спецприспособления.

— Я его накрою, а ты защелкивай «браслеты», — сказал Костя, впервые перейдя на «ты». — Потом я делаю короткое замыкание, чтобы погасить фонари, мы вытягиваем «клиента» на воздух, открываем его ключом ворота, грузим в БМВ — и поминай как звали! Но дело у нас — сугубо творческое. В случае чего палим из двух стволов и смываемся.

— Это нежелательно, — возразил Фидинеев.

— Я не надеюсь на наши суды. Прикончим дома… в случае попытки к бегству.

Выстрелы на поражение

Около полуночи снаружи особняка Марафона послышался шум подъехавшей машины. Фидинеев и Костя прильнули к узкому боковому окну прихожей. В конце освещенной дорожки, за решеткой ворот, показалась длинная фигура Марафона. Он позвякал цепью, распахнул ворота и медленно подкатил к самому крыльцу. Сбоку, пошатываясь, появились два пса с опущенными к самой земле мордами. И тут случилось страшное: из «Ситроена» возникла могучая фигура человека в модной майке, за ним выпорхнула девица… Марафон громко позвал собак:

— Мэйд! Чон! Дрыхли, проклятые! Только посмотрите на них, еле ноги волочат. А вы боялись… Сейчас замкну ворота и — бай-бай! А утром в лучшем виде появимся в аэропорту. Луция сделает нам на прощание ручкой…

Девица, которую назвали Луцией, еле держалась на ногах, немногим лучше был и толстяк — Костя сразу узнал в нем одного из компании картежников.

— Менять декорации поздно. Я займусь Марафоном с его кейсом-автоматом, а ты постарайся одним выстрелом выбить мозги из этого громилы — он вооружен. Девку выпускать нельзя, хоть кровь из носа… Дело творческое.

Щелкнул замок, Марафон, прихватив кейс, пропустил впереди себя громилу с девицей; как только его палец нажал клавишу включателя света, Костя с истошным криком прыгнул на Марафона… Фидинееву показалось, что он услышал хруст сломанной руки, кейс-автомат тяжело ударился о паркет и заскользил в глубь прихожей — Марафон рухнул на колени. Все это произошло в доли секунды, но они отвлекли Фидинеева. И вообще, по старой милицейской осторожности он не отважился сразу палить в живого человека, о котором практически не знал ничего. Этого было достаточно, чтобы громила захватом прижал горло спутницы к себе, вторая рука уже вытягивала из-за пояса пистолет.

И в тот самый момент сбоку коротко и приглушенно защелкал пистолет-автомат Кости: громила и девица, словно подкошенные, обливаясь кровью, рухнули на пол. Рядом катался по паркету, сжимая в локте руку, Марафон: его глаза вылезли из орбит от страха и боли. Костя стволом пистолета разжал ему зубы и впрыснул содержимое баллончика.

— Отрываемся! — крикнул он Фидинееву. — Возьми ключ от ворот, а я вырубаю возле хаты свет. Получилось много шума из ничего…

Еще минута потребовалась, чтобы грузное тело Марафона втиснуть в багажник уже поджидавшей БМВ. Машина пулей рванула с места. Фидинеев, сжимая ручку кейса-автомата, заметил: зажглись окна почти во всех соседних домах.

Пауль молчал, вынося БМВ на освещенную площадь центра городка, потом стал вслух рассуждать:

— В курортных местах у полицейских не принято ходить в форме, чтобы не портить своим видом настроение отдыхающих. Сейчас надо быть очень осторожным, бояться любого… Потом остановимся, приведем свое «хозяйство» в полный ажур.

— А пока гони, гони, гони! — прокричал все еще разгоряченный Костя. — Если успеем до Риги — дело в шляпе, фетровой…

— А вдруг девица бросится к телефону? — спросил Фидинеев.