Спроси себя

Полковник Ветров покачал головой, и снова его шаги нарушили тишину, в которой неясно дрожала свеча, и тень полковника то появлялась на стене, вырастая, то пропадала.

— В самый ад пойдешь, Алексей, — сказал Ветров, словно сам был виноват в этом.

— Ясно.

— Там всякое может случиться. Кого хочешь взять с собой?

— Лейтенанта Смолина. Он знает толк в связи.

— Распоряжусь. В добрый час, капитан! — начальник штаба протянул ему руку.

К утру летчики были готовы к выполнению задания и проверили радиоаппаратуру.

Холодный порывистый ветер протяжно гудел в приморских высотах и сломя голову носился по серым волнам. Они злились, шумели и с тяжелым стоном выбрасывались на берег.

Назначенная операция уже дважды откладывалась.

Командующий каждые три часа получал неутешительную сводку погоды, но все же подтверждал готовность номер один. Генерала часто видели на причале, он подолгу всматривался в сумрачное небо.

В десантном городке было темно и зябко. Ревущее море нагоняло тоску. Комендант городка, трое суток не смыкавший глаз, встретил летчиков и сказал им:

— Все землянки забиты. Двигайте к седьмому причалу. Там найдете палатку.

Найдя ее и отвернув полог промокшего брезента, Алексей и Степан Смолин не смогли ни на шаг продвинуться дальше — везде люди, снаряды, оружие.

— Комендант говорил, что у вас свободны две койки с пуховыми перинами, — пошутил Щербак, приглядываясь к людям.

— Перинки-то есть, а вот коечки уплыли, — хохотнул кто-то.

Мичман, лежавший у самого входа, сказал:

— Ребятки, уплотнись на две живые души.

И тут же десантники завозились, задвигались, перекладывая оружие и беззлобно ругаясь.

Мичман облокотился на патронный ящик, посмотрел на летчиков, оценивая взглядом их черные регланы, и спросил Смолина:

— Слышали уже?

— С утра мы много кое-чего слыхали.

— Тут один чудак говорил, будто сегодня в дело пойдем.

— Каждый чудак сам себе командующий.

— Тоже верно.

— Да ты сам рассуди, мичман, по-трезвому. Кому охота десять ден в жмурки играть? — подал голос кто-то из молодых.

— Муторно, конечно, — согласился мичман. — Только морской десант — штука деликатная, братцы. Особая. Вот бери пехоту, например. Царица полей! Орлы, когда в атаку идут, ничего не скажешь. Но ведь — по справедливости скажу — вы все за ручки держитесь. От Баренцева до Черного моря. Фланг к флангу, впритык. А в морском десанте мы сами по себе. Одни. Это понимать надо, братцы.

— А чего тут понимать? — опять кто-то из молодых.

— Ты вот первый раз в десанте?

— Ну?

— Одно запомни: когда к месту придем и будет команда «Вперед!» — бросайся в море, рвись к берегу, и упаси тебя бог оглянуться назад. Корабли уйдут, а ты вперед! Понял?

…Только через шесть дней море стало терять силы. Огромные гребни пропали. Командующий ушел с причала. В первый раз за все эти дни генерал шагал резво, не оглядываясь, и скоро с берегового командного пункта последовал его приказ:

— Начали!

Быстро опустели землянки и палатки десантного городка. Люди шли к причалам, чтобы без суеты и лишнего шума заполнить катера, баркасы, самоходки и мотоботы. Летчики шагали вместе с другими, поднимаясь на катер по шаткому трапу. Посадка закончилась, и эскадра десанта, осторожно маневрируя, отвалила от причалов.

Щербак и Смолин были в нижнем кубрике, до отказа набитом людьми, лица которых нельзя было разглядеть, — они были похожи друг на друга, как близнецы. Когда проснулся слабый рассвет, по отдельным фразам, долетавшим с палубы катера, Алексей понял, что уже хорошо виден берег, и решил, что наши скоро начнут артиллерийскую подготовку.

Так и случилось: катера сбавили ход, и в это время мощный огневой удар разорвал светлеющее небо, окрасив его рыжим пламенем. Враг, притаившись, молчал. Катера пошли быстрее. Когда первые из них приблизились к берегу, немцы включили прожекторы, ослепляя десант.

Но корабли упрямо двигались под огнем вперед. Послышался гул самолетов, и Алексей догадался, что это «Илы» пошли на боевую штурмовку. Щербаку и Смолину удалось выйти на палубу. Трудно было сразу разобраться в чудовищной схватке огня. Они напрягали зрение, чтобы не упустить из виду первые три катера, подошедшие близко к берегу. Прошло несколько минут, и десантники стали прыгать в море.

Взлетела красная ракета. Наши зацепились за берег, и только смерть могла вырвать его у них. Теперь бой шел на земле и на море. Немцы сжимали десантников с флангов, берег огрызался сокрушительным огнем. Где-то начали гореть катера, шли с пробоинами, теряли управление и иногда натыкались друг на друга.

Море швыряло катер Алексея. Многих тошнило, какой-то юнец плакал. Свежий ветер подхватывал каскады брызг, легко срывавшихся с гребня волны, и резко бросал в лица людей.

Степан Смолин выпросил у боцмана два спасательных круга и накрепко привязал к ним железный ящик с радиоаппаратурой. Когда катер обошел стороной горящий мотобот и сбавил ход, летчики подхватили ящик и осторожно опустили на воду. Смолин поднял автомат и «солдатиком» сиганул в море, следом прыгнул Щербак.