Спросить Гришу

Но именно история жизни и двух смертей великого барона стала брендом Григория Горина. И именно Мюнхгаузен – а не загадочный авантюрист Калиостро – первым вывел формулу любви. «Карл, они положили сырой порох!» Верность и правда, которыми нельзя поступиться даже ради сохранения жизни – вот что такое любовь.

Мюнхгаузена сочинял большой, серьезный драматург. Пожалуй, из лучших драматургов нового времени. А уж комедиограф-то – безусловно лучший. Потому что ушел от «чистой» комедии в трагифарс, высшую юмористическую форму. Так как был, подобно Мюнхгаузену, не остряком, а мудрецом.

Горин увидел свою Марту в пору уже почти закоренелого холостячества: тридцатник. Искрометный красавец, привыкший к успеху, вдруг оробел. Ему не встречались такие женщины. Умная, очаровательная, вся – стиль и порода. Как все грузинки, конечно, княжна. Младшая в семье, где у каждого из шести братьев было, как в сказке, по три дочери. Восемнадцатой девчонке никак не могли придумать имя, все Этери, Медеи, Наны уже разобраны. Ну, пусть тогда будет Люба. Любовь, дитя войны. Перед глазами – всегда пример мамы, которая ждала отца с войны десять лет. Надеялась. Люба Келеселидзе была будто специально рождена для большой любви, обязанной стать смыслом жизни. Первый брак не удался, с тех пор княжна осторожничала.

С Гориным познакомилась, уже зная такого писателя. Интересно, конечно. Смешной, с этой неподражаемой дикцией… Шутил замечательно (в шутках Люба толк знала, поработав редактором на всех юмористических передачах и в Объединении музыкальных и комедийных фильмов). О любви речи не было. Второй раз случайно столкнулись на закрытом просмотре «Жить, чтобы жить» - как нарочно – Ив Монтан, все дела… А потом еще, после кино, зазвали в несусветную компанию к этому Горину – Ширвиндт, Миронов, Захаров, Кваша…

Стал бомбить письмами: знайте, что по Москве ходит высокий толстый человек, который думает о вас постоянно… На его сумасшедшую влюбленность реагировала довольно спокойно. Отношения с Гришей называла дружбой. Сама влюбилась после жуткого случая. На бульваре у прохожей женщины случился эпилептический припадок. Гриша, бывший доктор, бросился, каким-то невозможным образом, держа больную одновременно за голову, за ноги и за руки, приступ снял. Тут-то княжну и пробило. Вот он, ЕЁ мужчина. Сильный, большой, храбрый – рыцарь, да еще и профи. Настоящий мужик.

«Почему ты не женился на Жанне д’Арк? Ведь она была согласна…» Фраза, как многие реплики кой-каких горинских героинь, принадлежит Любе. Ее подруга Жанна, без памяти от Горина, сама, вообразите, сделала ему предложение. Тут сатирик и женился на Любе… Будто от чего-то спасаясь. Эту Жанну она ему и припоминала время от времени.

Счастливая натура Гриши Горина создавала вокруг него зону всеобщей радости. Он был настоящим «везунком», как верно назвал его Станислав Рассадин. Легким, талантливым, и всё ему давалось без труда. Не «как бы» - а именно чудесным, сказочным образом, словно где-то в завале его бумаг жила чем-то на него похожая, всемогущая царевна-лягушка и выполняла все его желания. Арканов долго вспоминал, как ловил такси у ЦДЛ. Гриша остался в ресторане. Минус 23. Монументальный Аркадий Михалыч стоял 10, 20 минут в хрестоматийной позе Ленина, весь заледенел. Когда через полчаса он превратился в страшную сосульку, - из дверей выбежал Горин, взмахнул рукой – и остановил машину. Арканов написал ему через несколько лет в Крым: «Гриша, срочно приезжай, не могу поймать такси!»

Доктор Горин легко перепрыгнул со «Скорой помощи» на эстраду, а потом в театр, где был абсолютно счастлив до самой смерти – т.е. нашел себя со второй всего лишь попытки. Их первую с Аркановым пьесу «Свадьба на всю Европу» поставил сам Акимов в Питере. Сравнительно легко Гриша завоевал лучшую из женщин. Очень легко писал. Многим пишущим знакомо ощущение, что тебе будто бы диктуют. Успевай записывать. Переживание эйфорическое, сногсшибательное, хотя и редчайшее. У Горина оно было будничным. И до «Мюнхгаузена» и после.

А тут на втором акте застрял. (Этот «синдром второго акта» Марк Захаров ввел потом в знаковый обиход их соавторства.) Мучила и болезнь жены. Гриша вообще начинал «искать пятый угол», когда Любы рядом не было, а тут еще – больница. Приехал к ней: ничего не получается, говорит, повешусь! «Вот этого не надо, - просит Любовь Павловна, - а то скажут потом: а, это тот самый Горин, который повесился из-за Мюнхгаузена!» Так родилось название пьесы, а за ним явилась счастливая идея про сырой порох. «У кого из вас есть еще такая женщина?!»

Марту должна была играть Догилева. Но летом перед съемками Гриша и Люба познакомились в Крыму с молоденькой Леной Кореневой, которую тогда никто почти не знал. И Горин стал просить Захарова попробовать ее на возлюбленную барона. Захаров не хотел, но Грише отказать не мог. И вот смотрят пробы. И Лена слышит, как Горин шепчет жене (Гриша любил, чтоб она и в театре на репетициях, и на съемочных площадках была рядом): «Гляди-ка, вон она, наша девочка!»