Спросите у берез...

На Освейщине оккупационные власти пока что еще хранят молчание о предстоящей отправке молодежи в Германию. Им нужна древесина, заготовку которой они затевают в местных лесах. Для этого необходимы люди, много людей. Поэтому немцам пока что не до мобилизации рабочей силы. Это хорошо — есть время, чтобы предпринять контрмеры. К тому же Василий получил важные полномочия, которые могут оказаться весьма полезными. Ему поручено содействовать новым властям в организации, а точнее, в превращении бывшего колхоза в Прошках в сельскохозяйственную общину. Так что под видом нужд общины он сможет, в случае чего, стать на защиту местных парней и девушек.

Совсем иные вести у Петра. Вся молодежь Рыльков и соседних деревень переписана, прошла медицинскую комиссию и вот-вот будет отправлена в Германию.

Петр привел с собой невысокого бледнолицего парня. Оставив его у себя дома, направился к Василию.

— Помнишь, я тебе рассказывал про Егорку, который водил нас к заминированному полю? Так это его родной брат Петр. До войны он работал трактористом в колхозе «Пограничник». Воевал под Халхин-Голом. Награжден орденом Красной Звезды. В начале войны снова ушел в армию.

— Почему же он оказался здесь? — насторожился Василий.

— Попал в окружение где-то под Великими Луками. Вместе с председателем Ляховичского сельсовета Егором Кузьмичом Шакуровым. Того я знаю. Толковый мужик. Вдвоем они и вырвались, пробрались домой. А теперь прячутся. Ночуют где придется.

— Почему?

— Кто-то доложил немцам. И про орден, которым награжден Петр, и про то, что он комсомолец. О Шакурове — что он коммунист — доложено тоже.

— Зови его, — решительно сказал Василий.

И вот этот парень стоит перед ним. Не спеша раскуривая самокрутку, первым в разговор не вступает.

— Что ж, будем знакомиться, — протягивает ему руку Василий.

— Будем, — отвечает бледнолицый. — Петр Смычков. Ну, а про все остальное, видно, уже тезка рассказал.

— Да, уже знаю, — сказал Василий.

— И я о вас тоже…

— О нас? Что же такое, если не секрет?..

— А то, что оружием запасаетесь. — Гость хитровато улыбнулся. — Думаете, Егорка не понял, зачем на минное поле ходили?

Теперь неловко стало и Петру Лукашонку. Он думал, что никто не догадался, зачем они с Мишкой ходили в Рыльки. Оказывается…

— Больно много ты знаешь, — заметил озадаченно Василий.

— Да вы не бойтесь, — успокоил Смычков. — Егорка парень что надо. К тому же этим делом занимаемся и мы сами. Ребята подобрались дельные. Некоторые со своим оружием. К весне думаем уходить в лес. Хотели только разыскать отряд Сергея.

— А что это за отряд? — спросил Василий.

— Неужели не слыхали? — В глазах Петра искреннее удивление. — Это же первые партизаны в наших местах. Говорят, будто бывшие окруженцы. Парни лихие, смелые. И отчаяннее всех их командир — Сергей. Действуют они больше в соседних Идрицком и Россонском районах. Иногда и к нам заглядывают. Немцев бьют и предателей тоже не забывают. Устраивают засады на колонны автомашин, уничтожают мосты, склады, взрывают железнодорожное полотно.

— А связаться с ними можно?

— Пытались. Да найти их не очень-то легко. Даже на день нигде не останавливаются. А теперь… Теперь вот что получилось…

— Вот это да! — не выдержал Василий и, возвращаясь к началу разговора, сказал: — Ребят надо уводить всех, и девушек тоже.

— Куда? — с иронической улыбкой спросил Смычков. — Хватит и того, что мы с Шакуровым мыкаемся. Где сейчас сразу столько спрячешь? Летом, конечно, другое дело.

— Пусть они хоть на день-два куда-нибудь разбегутся, — настаивает на своем Василий, — а потом что-нибудь придумаем. Нельзя же так вот запросто отдавать ребят в руки фашистам.

Говоря «что-нибудь придумаем», в первую очередь он, конечно, имеет в виду лагерь, в котором прячутся освейские парни. Но о нем пока сказать не решается. Надо вначале посоветоваться с Григорием. При массовом уходе молодежи оккупанты обязательно организуют поиски. Имеет ли он, Василий, право подвергать опасности лагерь под Прошками?..

— Хорошо, поговорю с ребятами, — соглашается Петр, — послушаю, что скажут они.

Через некоторое время Смычков опять пришел в Прошки. Теперь уже, не прибегая к посредничеству Петра Лукашонка, сразу же направился к Василию. Заметно было, что он чем-то расстроен.

— Все рухнуло! — с отчаянием проговорил Смычков, войдя в дом, и умолк. Повернулся к ведру, стоявшему у порога на небольшой скамейке, снял с деревянной крышки большую кружку, зачерпнул ею до краев и выпил.

Холодная вода словно притушила то, что жгло его в груди. Петр почувствовал облегчение и стал рассказывать.

Совету Василия последовала вся молодежь Рыльков. В течение одной ночи из деревни исчезли все парни и девушки. Каждый прятался где мог. Некоторые у родственников, в соседних деревнях. Другие в сараях, в специально для этого оборудованных тайниках. А наиболее смелые убежали в лес.

Но не дремали и оккупанты — немедленно предприняли ответные меры. Они арестовали родителей беглецов и объявили, что если в течение двух суток все убежавшие не вернутся домой, их родители будут расстреляны.