Спровоцированный

Дэвид проследовал за Томасом в большой парламентский зал, который сегодня озаряли лишь тускло мерцавшие в шандалах свечи. Но даже при столь скудном освещении помещение внушало благоговение, серые каменные стены возвышались до сводчатого потолка. Двое адвокатов расхаживали взад-вперед, шаги, как и негромкая беседа, эхом разносились по залу. Еще один обитатель — расположившийся в дальнем углу мужчина — сидел неподвижно и безмолвно, лицо скрывали поля шляпы.

Томас указал на сидевшего.

— Это он.

Дэвид поблагодарил и направился к визитеру, стуча каблуками ботинок по деревянному полу. По мере приближения он пытался разгадать личность мужчины, но Дэвид понял, кто был перед ним, только когда тот поднялся и снял шляпу.

— Йен Макленнан, — не скрывая своего изумления, проговорил он и протянул руку. — Что тебя сюда привело?

Стоявший перед ним молодой человек неуверенно улыбнулся и принял протянутую руку. Было ему чуть за двадцать, но, как и отметил библиотечный клерк, выглядел он молодо благодаря очень светлым волосам и серьезному безбородому лицу. К общему впечатлению затруднительной молодости можно добавить и нелепо сидевшее пальто. На долговязом юноше оно не смотрелось совершенно: рукава были чрезмерно короткими, а плечи — чрезмерно широкими.

— Здравствуй, Дэви.

«Дэви». Произнесенное в самой интимной форме имя застало Дэвида врасплох. Но, разумеется, он сам настоял на таком обращении. В знак солидарности с ткачами и их семьями. В то время Джеффри замечаний делать не стал, но Дэвид знал, что он не одобрял. Для них он всегда был мистером Джеффри.

— Надеюсь, ты не возражаешь, что я навестил тебя здесь? — затаив дыхание, продолжил Йен. — Не знал, как еще тебя отыскать. — Слова он проговаривал столь же тщательно, как и Дэвид несколько лет назад, легкая нерешительность в произношении выдавала неродной акцент.

— Безусловно, я не возражаю, — ответил Дэвид. — Просто удивился, вот и все. — Пауза. — Как Питер?

На краткий миг на лице Йена вспыхнули эмоции. Он сделал глубокий вдох.

— Как и следовало ожидать. По крайней мере, приговор смягчили. Теперь его не казнят, но…

Питера Макленнана отправят на каторгу. А сколько заключенных сумели пережить путешествие до Антиподов⁶?

— Когда уходит корабль? — осторожно спросил Дэвид.

Йен уставился на руки.

— В течение месяца.

Дэвид опустил ладонь на предплечье юноши.

— Он сильный мужчина. И храбрый как лев. Он справится, я уверен.

— Да, — прошептал Йен, горе запечатлелось в каждой черточке его лица.

Питер был для Йена не только братом. Будучи старше на целых десять лет, он стал своему младшему брату суррогатным отцом. Обученный ткач без жены и детей, он сумел поддержать брата в вопросе получения образования.

Бедный Питер. Он так гордился младшим братом, студентом университета. Дэвид припомнил, как разговаривал с ним поздним вечером перед судебным заседанием.

«Мой брат читает на латыни и на греческом, Дэви. Ты знал? Однажды он станет служителем в кирке⁷…»

Дэвид сглотнул ком в горле.

— Мне очень жаль, Йен. Знаю, как тебя это терзает.

Йен покачал головой и фыркнул.

— Посмотри на меня, распускаю нюни, как женщина. Ты, должно быть, считаешь меня идиотом.

— Ни грамма.

Щеки Йена окрасил румянец.

— Однако ты, должно быть, гадаешь, для чего я пришел с тобой повидаться.

— Давай присядем, и ты мне расскажешь.

Они вернулись к скамье, которую занимал Йен, когда Дэвид вошел в зал. Йен с трудом присел и уперся локтями в колени, шляпа повисла на кончиках пальцев, взгляд направлен строго вперед. На Дэвида, который сел рядом и ждал продолжения разговора, он не глядел.

— Я ищу англичанина, — в конце концов, сказал Йен.

— Англичанина?

— Роберта Лиса.

Изумившись, Дэвид откинулся назад. В судебном разбирательстве Джона Бэйрда и Эндрю Харди Лис был темной лошадкой. Ткачи доверяли мистическому англичанину, он вписался в их ряды. Но он оказался правительственным агентом, отправленным в Шотландию для того, чтоб всколыхнуть небольшое летнее восстание и выманить смутьянов. Усилия Лиса и его соратников привели к тому, что десятки мужчин были сосланы на каторгу, а трое — включая Харди и Бэйрда — казнены.

И Йен Макленнан искал этого мужчину? Вышколенного агента, который уже продемонстрировал свои возможности в худшей из разновидностей хитрости?

С таким же успехом ягненок мог отправиться на поиски волка.

— Это неразумно, — произнес Дэвид. — Зачем ты его ищешь?

Разглядывая деревянный пол, Йен нахмурился.

— Хочу с ним встретиться, — ответил он. — Это он виноват, что Питер гниет в тюрьме. Он виноват, что его в кандалах зашвырнут на транспортное судно. Меньшее, что он может сделать, — это посмотреть мне в глаза и… — Он замолчал, на щеке дернулся мускул.

— И что?

Убитый печалью, Йен взглянул на Дэвида.

— Сказать, зачем он так поступил.

«Зачем?»

Вопрос был совершенно бессмысленным, и все же Дэвид понимал, что парень будет им мучиться. Он припомнил самого себя много лет назад, как писал письмо за письмом Уиллу Ленноксу и задавал один и тот же вопрос: зачем он столь безоговорочно разорвал их дружбу? Ни на одно из писем Уилл так и не ответил.