Спровоцированный

Пробудившись на следующий день, Дэвид чувствовал себя омерзительно. На многострадальном затылке запеклась кровь. Глянув в зеркало, он обнаружил, что при падении ободрал лицо, а под глазом красовался синяк. Да и вдыхать было больно. Что прошлым вечером побудило его пойти по тупику Флешмаркет?

Снова и снова он задавал себе этот вопрос, и где-то на задворках сознания притаился ответ, над которым не хотелось размышлять. Прошлым вечером его обуяло нездоровое желание забыться и тащило в опасную тьму. В тот момент его не волновало, что может что-то случиться.

Мысли о событиях в доме Балфора вызывали боль иного свойства. Снимая с себя зловонную грязную одежду, Дэвид отгонял воспоминания о том, как Балфор расстегивал пуговицы, развязывал шейный платок, стаскивал с него рубашку. Дэвид пытался выбросить неспешное обнажение из головы, но образы не исчезали. Словно призрак Балфора целовал его в губы и прижимался громоздким теплым телом.

Много лет встречи с мужчинами носили анонимный безличный характер, однако прошлым вечером все это покатилось под откос. Он нарушил все свои правила. Он пошел к Балфору домой, лег с ним в постель, целовал, допустил интимное проникновение. При мысли об этом внутри все сжималось, и его захлестывало сожаление. Но боже, как же было хорошо. Слишком хорошо.

«Никогда раньше мне не хотелось повторять представление».

Как и Дэвиду.

Раздевшись, Дэвид обследовал свое тело. Торс покрывали ужасные синяки. Дома мать обернула бы его пропитанной уксусом шершавой бумагой. На секунду он задумался, может, стоило так и поступить, но вряд ли у него отыщется нужная бумага. В итоге он надел ночную рубашку и вернулся в постель, где и провел почти все воскресенье, засыпал и просыпался, а встал лишь один раз для того, чтоб перекусить. Сны он видел тревожные: пропущенное слушание, утерянные документы, поиски чего-то, поиски кого-то. Дэвид боялся, что во сне к нему явится Балфор, но этого так и не случилось. Балфор преследовал Дэвида только во время бодрствования.

Стоило вспомнить о том, что они с Балфором делали, член вопреки раскаянию напрягался. Дважды он обхватывал себя рукой, а воспоминания помогали довести все до финала. И дважды накатывала горечь.

В понедельник Дэвиду стало лучше, однако синяки и ссадины выглядели хуже. Служанка Эллен пришла пораньше и, увидев его лицо, вскрикнула.

— Что с вами стряслось, мистер Лористон?

— Ничего, — ответил он. — В субботу я сглупил и решил сократить путь до дома. Повезло, что отделался синяками и украденными часами.

— Ваше прелестное личико, сэр! — Она вынудила его сесть и осмотрела. — Я принесла вам завтрак, но, как обычно, в доме больше нет ни крошки.

Она всегда его ругала, хотя и была на несколько лет моложе.

— Ты же знаешь, я всегда ем вне дома.

— Да, но сегодня вы на улицу не пойдете, не так ли? Я принесу вам поесть, а заодно захвачу мазь от синяков.

Менее чем за полчаса она развела огонь, подмела и убрала в комнате и накрыла завтрак: две копченые рыбины в масле. Потом взяла деньги и удалилась. Дэвид уплел обе рыбешки и подобрал хлебом масло, хотя голода и не чувствовал. После трапезы стало гораздо лучше, и в отсутствие служанки он побрился и должным образом оделся.

— Уже выглядите лучше, — по возвращении удовлетворенно заявила она, вновь заставила Дэвида сесть и нанесла мазь на синяки.

Весь день он оставался дома и, погрузившись в чтение дела, над которым они с Чалмерсом работали, пытался не вспоминать о субботних событиях. Утром Эллен заполнила кладовую и убрала квартиру, а уходя, забрала узелок с бельем и пообещала принести все в среду. Остаток дня он пробыл в одиночестве.

До вечера Дэвид недурно справлялся. Накануне он слишком много спал и сейчас вообще не чувствовал усталости, но голова по-прежнему болела, и сосредоточиться не выходило. В конце концов, работу он забросил и попробовал почитать «Эдинбургское обозрение». Но тщетно. Думать он мог только о своем поведении с Балфором. О том, что позволил Балфору прикоснуться к себе, столь интимно Дэвида еще не трогал никто, а стоило припомнить, где Балфор касался его губами, да и пальцами...

Дэвид, схватившись за голову, крепко зажмурился. Как бы ни было стыдно, самому себе он лгать не станет. Он с готовностью позабыл обо всех отговорках и разрешил Балфору сделать то, что поклялся не делать никогда. А воскрешая в памяти ощущения, от которых сотрясалось все тело, пока Балфор ласкал член губами и проникал в него пальцами, Дэвид хотел испытать все это вновь.

— Нет, — простонал он.

Но нынешние эмоции не имели значения. Все уже случилось. Одна из тщательно выстроенных преград была пробита навеки.

Дэвид направился в кухню. С верхней полки в кладовой он вытащил виски и моментально опрокинул щедрую порцию. Захватив с собой в гостиную бутылку и стакан, в поисках забвения он начал напиваться.

Час спустя, когда из бутылки убыло больше половины, Дэвид наконец-то уснул прямо в кресле, а позабытый стакан валялся на полу.