Спрут

— Я уже объяснил, сэр. Мы сделали все, что было в наших силах. Я предупреждал, чтобы вы на многое не надеялись. Я говорил, что вопрос транспортировки грузов решается трудно. Снизить тарифы существенно невозможно; так можно и разориться — вы же сами понимаете.

— Почему вы не снизили тариф для долины Сан-Хоакин?

— Мы не считали, что это так существенно в данном случае, — ответил Лаймен, тщательно выделяя отдельные слова. — Я, разумеется, понимаю, что со временем встанет и этот вопрос. Но нашей главной задачей было снижение тарифов в среднем на десять процентов. Конечно, тариф для Сан-Хоакина тоже будет снижен. Фермеры, чьи земли расположены вокруг Боннвиля, смогут отправлять пшеницу до Порт-Коста по вполне приемлемому тарифу, но сделать это так сразу, одним махом, нельзя. Нам нужно изучить…

— Вы знали, что весь вопрос был в тарифах для Сан-Хоакина! — выкрикнул Энникстер, грозя пальцем Лаймену через стол. — Какое дело нам, людям, которые финансировали ваше избрание, до тарифов в округах Дель-Норте или Сискийу? Да плевать мы на них хотели! Мы боремся за тарифы для Сан-Хоакина и выбрали вас для того, чтобы вы их снизили. Вы этого не сделали и не собираетесь делать, и я, черт бы вас побрал, хочу знать — почему?

— Понимаете, сэр… — начал было Лаймен.

— Сейчас я тебе объясню! — вскричал Остерман. — Все объясню! Потому что нас предали! Вот почему! Потому что в дело встряла ТиЮЗжд. Потому что члены нашей Комиссии изменили нам. Потому что мы, деревенщина, старые олухи и нас опять надули!

Смуглолицый Лаймен побледнел. По-видимому, он не ждал лобовой атаки, во всяком случае не так скоро. На секунду он даже растерялся. Хотел что-то возразить, но у него перехватывало дыхание, и он не мог выговорить ни слова.

— Что ты скажешь на это? — крикнул молчавший до того Хэррен.

— Я хочу сказать, — ответил Лаймен, собрав все силы, — что так дела не обсуждаются. Комиссия выполнила свои обязательства. Она снизила тарифные ставки, насколько могла… Мы целых два месяца работали, готовя новые тарифы…

— Враки, — заорал Энникстер, багровея. — Враки. Тарифы эти были выработаны в Управлении ТиЮЗжд, и вам это прекрасно известно. Эти тарифные ставки, преследующие интересы железной дороги, были ею же самой выработаны, а вас подкупили, чтобы вы скрепили их своей подписью!

Слова Энникстера вызвали дружный взрыв возмущения. Все повскакивали с мест, размахивая руками и что-то выкрикивая.

— Господа, господа! — восклицал Магнус. — Мы ведь не школьники в конце концов и не уличные мальчишки!

— Мы деревенские олухи, которых надули! — выкрикнул Остерман.

— Я тебя спрашиваю, что ты скажешь на это? Что ты скажешь в свое оправдание, — не отставал Хэррен, наклоняясь через стол к брату. — Ради бога, Лаймен, объясни! Ведь должно же быть у тебя какое-то объяснение.

— Вы не так поняли, — начал Лаймен, бледный, с дрожью в голосе. — Не так поняли. Вы ожидали слишком многого. В будущем году… в будущем году… в очень скором времени… Комиссия займется… Комиссия обсудит тарифы для Сан-Хоакина. А пока мы сделали все, что могли… это все, что я могу сказать.

— Так ли это? — сурово спросил Магнус. Голова его была как в тумане, ему казалось, он вот-вот упадет в обморок. Возможно ли это? Неужели возможно? — Ты — ты действительно сделал все, что мог?

Он пристально посмотрел на сына. Их взгляды встретились, и как ни старался Лаймен, а глаза все-таки потупил. Он снова попытался возражать, еще раз объясняя все с самого начала. Но Магнус уже не слушал. За этот короткий промежуток времени он понял, что произошло нечто страшное, немыслимое стало явью. Мысль об этом, казалось, висела в воздухе. В какой-то неуловимый миг отцу вдруг открылась ничем не прикрытая истина — все сказанное сыном было ложью. И все-таки ему не верилось. Лаймен! Его сын, его старший сын унизился до этого. И он снова, в последний раз, обратился к сыну, и в его голосе прозвучало что-то такое, отчего мгновенно установилась тишина.

— Лаймен, — сказал он, — я заклинаю тебя… я… требую от тебя как от своего сына и порядочного человека, — объясни, что кроется за всем этим? Я говорю сейчас не как председатель Комитета с членом Железнодорожной комиссии, а как отец с сыном. Понимаешь ли ты всю серьезность создавшегося положения, всю свою ответственность, всю важность настоящего момента? Объясни!

— Мне нечего объяснять.

— Снизили ли вы тарифы для Сан-Хоакина? Снизили ли вы тариф на перевозку зерна от Боннвиля до морских портов?

— Я повторяю, сэр, то, что уже говорил раньше. Мы урезали тариф в среднем на десять процентов.

— Лаймен, отвечай — да или нет? Снизили ли вы тариф для Боннвиля?

— Это невозможно было сделать так быстро. Дайте нам время. Мы…

— Да или нет? Ради всего святого, не виляй! Да или нет — снизили вы тариф для Боннвиля?

— Нет.

— И еще ответь мне, — крикнул Хэррен, перегибаясь через стол, — ответь мне! Ты получил что-нибудь от Правления дороги за то, чтобы сохранить для Сан-Хоакина прежний тариф?

Лаймен, побледнев еще более, злобно крикнул брату:

— Только посмей еще раз задать мне подобный вопрос!