Спустя десять счастливых лет

– Эй вы двое, остыньте, остыньте, – одернул нас Олли.

– Да я и не горячусь ни капли, Олли, – возразила я, уставившись в меню, хотя всегда в итоге заказывала одну и ту же курицу тикка масала.

Потом мы втроем затеяли пьяный спор о том, как долго те двое женаты. Когда им стало не о чем поговорить? Ведут ли они себя так же дома и с друзьями или только наедине не могут найти слов?

– День, когда я не смогу придумать, о чем поговорить, станет днем моей смерти, – заявил Олли и полез к соседнему столику. Джо попытался его удержать, однако если уж Олли загорелся идеей…

– Знаю, что подслушивать нехорошо, – сказал Олли, – но как занимательно, очень занимательно…

– Нам пришлось его вытаскивать, – вспоминаю я, – пока нас не выкинули из ресторанчика.

– Помнишь, когда ты забыла захватить туфли на вечеринку с дресс-кодом?

– Я говорила Олли, что не могу пойти, что все будут пялиться на мои кроссовки.

– Поэтому он пронес тебя через весь сад на руках прямо ко входу.

– Я танцевала босиком.

Вновь тишина.

– Может, ты не знаешь, – снова начинает Джо, – ты тогда была во Флоренции. В общем, отец приехал в Клифтон на мой день рождения и решил отвести нас всех в самый шикарный ресторан города.

– Хотела бы я там оказаться.

– Нет, не хотела бы. Нам было бы куда уютнее в пабе. Джейми назвал моего отца по имени. Полный провал. А когда отец поднял бокал и произнес, что с нетерпением ждет моих успехов на хирургическом поприще, знаешь, что заявил Олли?

Качаю головой.

– Мистер Лоусон, а почему бы Джо самому не решить, чем ему заниматься? Может, он не захочет людей резать ради денег.

Смеюсь, гордая за Олли.

– Многие боятся слово лишнее сказать, – я думаю про то, как мама с папой спрятали фотографию и свадебное платье, – и только Олли всегда прямо высказывал свое мнение.

Джо отодвигает тарелку, наливает нам обоим еще по стакану воды.

– Я видел его испуганным только один раз – когда ты уехала.

– В смысле?

– Он хотел, чтобы ты отправилась во Флоренцию, но был в ужасе от мысли, что там ты встретишь высокого темноволосого оперного певца-итальянца, а о нем позабудешь.

Я киваю, собираясь с силами для следующего вопроса.

– Джо, почему ты исчез? Уехал из Бристоля, тайком?

«Ну наконец-то», – слышу я голос Олли у себя в голове.

– Мама умерла.

– Ох. Мне так жаль.

– У нее был рак поджелудочной. Слишком поздно обнаружили. Даже лучшее лечение не помогло.

– Почему ты нам не сказал? Особенно Олли?

– Вы оба были во Флоренции. А перед этим вновь начали встречаться.

Снова киваю. Олли прилетел – устроил сюрприз в последнюю минуту – во время пасхальных каникул. Я не видела его больше шести месяцев, и в это время мы оба встречались с другими. Моим парнем стал Лука, повар. Он был красив, однако не заставлял меня смеяться, как Олли; вряд ли все зашло бы далеко, слишком мало у нас было общего. А когда я встретила Олли у собора Санта-Мария-дель-Фьоре, меня охватили былые чувства: мы по-прежнему любили друг друга. Олли прожил у меня три недели, а потом вернулся в Бристоль к началу летнего семестра и экзаменам. Джо уже исчез.

– Не хотел омрачать вашу радость…

– Олли был твоим лучшим другом. Он поддержал бы тебя. Как и я.

– Да ладно! Кажется, ты говорила, что не хочешь меня больше видеть.

Я сжимаю кончик салфетки, чувствуя, как внутри все пылает от осознания вины.

– Помог отцу с похоронами, а потом слетел с катушек. Натворил всякого… чем не горжусь. Единственное, что я знал твердо – я больше не намерен изучать медицину. Дико злился на отца, винил его в смерти мамы. Вице-президент того, председатель этого… и даже не помог своей жене! Я хотел бросить универ и плевать на его надежды…

– Но почему ты не поговорил с Олли? Почему игнорировал его сообщения?

– Я плохой друг. – Джо смотрит мне в лицо. – Ты знаешь это как никто другой. Когда он позвонил мне и рассказал, что вы снова вместе, я хотел порадоваться, правда, но… – Джо умолкает. – Но просто не мог быть за вас счастлив. Я лез на стенку, слишком на себе зациклился. Олли заслуживал лучшего. Он не нуждался во мне. У него была ты и музыка. У него было столько друзей…

– Он по тебе скучал. Поверить не могу, что мы не знали о смерти твоей матери, что ты один все это пережил.

– Я сорвался с места, улетел в Австралию к дяде, – продолжает Джо, словно не хочет думать о боли, которую причинил Олли своим исчезновением. – Я должен был убраться. Просто знал, что должен прочистить мозги и начать все заново. В итоге я прожил у дяди Тома три года, работал у него на винограднике и учился премудростям виноделия.

– А как там Толстик? – спрашивает Джо, когда наш обед подходит к концу. Толстик – это прозвище, которое Олли дал нашему соседу, Джейми.

– Встречается с некой Амандой. Ужасная девица, – признаюсь я. – Зовет Джейми «дорогим», командует им направо и налево, почти как с ребенком обращается.