Спустя годы

— Да, я хочу на тебе жениться! — Он начинал сердиться. — Нет, это черт знает что такое! Лина, может, хватит? До каких пор ты будешь приписывать мне все смертные грехи! Как, по-твоему, почему я провожу с тобой каждую свободную минуту? Не знаешь? Так я тебе скажу: потому что я тебя люблю. Если ты думаешь, что я сплю с тобой, а сам подыскиваю подходящую партию и, как только она найдется, тут же тебя брошу, то ты ошибаешься, Понятно?! — чуть ли не с угрозой спросил он. — Это в мои планы не входит. И никогда не входило. Чем быстрее ты вобьешь это себе в голову, тем лучше!

Лина еще ни разу не видела Энтони настолько взбешенным. Когда они пришли в его квартирку, Энтони почти грубо раздел ее и стал заниматься с ней любовью так, что Лина чуть не рыдала от исступления, а он доводил ее до края блаженства снова и снова, пока она, обессиленная, не затихла в его объятиях. Потом они долго лежали молча, и Лина задумчиво смотрела в потолок, а когда Энтони уснул, едва не расплакалась от угрызений совести: она знала, что каждое его слово — правда.

Открыв глаза, Энтони увидел, что Лина смотрит на него.

— Что случилось? — спросил он.

— Прости меня.

Энтони покачал головой и улыбнулся.

— Не извиняйся, глупышка! Мы любим друг друга, и это главное. — Он сел, поправил ей волосы и, хмурясь, заметил: — У тебя усталый вид.

— Работа такая! — Лина усмехнулась и провела пальцем под его глазом. — Кстати, об усталости. Ты тоже выглядишь далеко не блестяще.

— Это точно! — подтвердил Энтони, подавляя зевок. — Может, нам стоит немного поспать?

— Пожалуй.

Но его руки уже скользили по ее телу, и Лина, подрагивая от наслаждения, приникла к нему, а их губы слились в упоительном поцелуе. Спать расхотелось…

В течение следующих трех недель их пересменки почти не совпадали, и, хотя оба старались не ворчать по этому поводу, напряжение росло.

Как-то вечером за час до окончания дежурства Лине в отделение привезли на консультацию четырнадцатилетнего подростка с подозрением на менингит.

За исключением головной боли, никаких других классических симптомов менингита у мальчика не было, из чего Лина сделала вывод, что лечащий врач решил перестраховаться.

— Голова болит? — спросила она мальчика.

— Просто раскалывается.

— Ну-ка, подвигай шеей. Больно?

— Нет.

— Следов сыпи на теле нет. Светобоязнь, похоже, тоже отсутствует, — заметила Лина медбрату Бену. — Но я все равно вызову терапевта-диагноста. Может, он сочтет нужным взять пункцию спинномозговой жидкости, чтобы исключить…

Она не успела закончить фразу: внезапно мальчик потерял сознание. Пульс исчез прямо под рукой. Зрачки резко расширились. Остановка сердца!

Нажав на кнопку вызова экстренной бригады, Лина немедленно приступила к реанимации, вскоре подоспела экстренная бригада. После часа непрерывной работы им удалось вернуть маленького пациента к жизни, и мальчика перевели в отделение интенсивной терапии, но надежды на то, что он выкарабкается, было мало — организм крайне ослаб, вдобавок ко всему у мальчика оказалась септическая лихорадка.

Лина возвращалась с дежурства с тяжелым сердцем. Энтони еще не вернулся. Присев на край кровати, она сбросила туфли и сидела, тупо глядя в одну точку, — даже не было сил плакать.

Пришел Энтони и, сразу заметив ее понурый вид, спросил:

— В чем дело?

Лина пожала плечами.

— Просто сегодня тяжелый день. Сам знаешь, как это бывает…

Он присел рядом.

— Знаю, но тебе лучше выговориться. Расскажи мне, что случилось.

— Привезли на консультацию мальчика. Поначалу мне показалось, что его врач перестраховывается. Мальчик жаловался на сильную головную боль, больше никаких тревожных симптомов не было. А потом… — она тяжело вздохнула, — потом он вдруг отключился. Резко. Только что отвечал на мои вопросы, а в следующую секунду — раз, и остановка сердца. Провозились с ним битый час, отправили в интенсивную терапию.

— А что у него?

— Менингит. Терапевт-диагност считает, что шансов выжить у мальчика мало. Так и сказал его матери.

— Жаль, — сочувственно шепнул Энтони.

Она кивнула.

— Знаешь, чем мне не нравится работа в нашем отделении? Привозят больного, занимаешься им, выводишь из кризисной ситуации — и с концами, Что с ним потом, как он там — знать не знаешь.

— Ну так позвони и узнай, — посоветовал Энтони.

— Ты думаешь?

— А почему нет? Ведь он и твой пациент.

Лина помолчала.

— Завтра позвоню. Пока звонить рано. Будем надеяться, что лекарства начнут действовать.

На следующий день, когда она дозвонилась в отделение и поговорила с дежурной сестрой, Энтони сразу все понял по ее сияющему лицу.

Положив трубку, Лина порывисто обняла его.

— Как вижу, все в порядке? — спросил он.

— Пока состояние тяжелое, но угрозы жизни нет! У него хорошая реакция на лекарства.

Неожиданно внимание Лины привлекла большая картонная коробка на полу под окном.

— Что это? — с любопытством спросила она.

Энтони довольно ухмыльнулся.

— Ну наконец-то заметила! Я уже начал волноваться, что ты никогда не спросишь. — Подняв коробку, он вручил ее Лине. — Это тебе. Подарок.

— Мне?

— Кому же еще!

Лина смотрела на него во все глаза.

— А что там?

Энтони улыбнулся.