Спустя тысячелетие. Лунная дорога

— Вращающиеся маховики с очень тяжелым ободом. При огромном числе оборотов запасается достаточно энергии для ночных нужд города.

— Чтобы создать такие «волчки — игрушки великанов», надо иметь материалы невообразимой прочности, — заключил Никита.

— Волчки? — насторожился Никитенок. — Как мой игрушечный? А где великаны?

— Очень любознательный молодой человек, — заметил Демокрит, узнав, о чем спрашивает мальчик. — Ему будут рады в нашей «Школе воспитания Человека».

— У нас дети с четырех лет переходят от родителей в эту школу, девизом которой служит старинный афоризм: «Образование без воспитания — колесо без оси», — пояснил Диофант.

— Четыре года? — с тревогой повторила Надя. — Только год мне осталось не отходить ни на шаг от малыша! Как я смогу это пережить?

Порыв ветра ударил ей в лицо, перехватило дыхание. А у Диофанта вихрь сорвал с плеч плащ и погнал белой птицей по площади. И началась ураганная вакханалия. Плащ пенным гребнем невидимой волны помчался вдоль домов.

— Однако прогнозы мои слишком быстро сбываются, — произнес старец, несколько смущенный потерей плаща.

А шквальный ветер разъяренным вепрем кружил по площади, обходя лишь центральную часть с монументом.

Несколько сорванных косынок разноцветными птицами метались над набережной. Самих моряков словно «сдуло». Они или где-то укрылись, или перешли на корабли.

На мачтах с фигурками забравшихся на снасти стали развертываться паруса. Парусники, маневрируя при каждом порыве ветра, торопились выйти в открытое море, чтобы волны приближающейся бури не разбили их о набережную.

Никитенок завороженно смотрел на эту флотилию.

— Хочу быть моряком! — прошептал он. А взрослые продолжали беседу.

— Все зависит от энергии, — повторил Диофант. — И дикари, к которым вы попали, начисто лишенные ее, опустились до первобытного уровня.

— Но произошло такое только там, где растительность стала синей. Почему? — спросила Надя.

— Это плохо изучено. Возможно, из-за того, что над их головами слишком долго зияла дыра в озоновом слое, и все незащищенное погибало или перерождалось.

— Мы, как Миклухо-Маклай, в пору расцвета цивилизации XIX века угодили к «папуасам», в подобие Новой Гвинеи, — заметил Вязов. — Только ученый сам их отыскал, а мы — «вслепую».

Диофант хотел ответить, но его прервал грохот, как будто что-то упало сверху.

— Сорвало! — воскликнул старец. Все обернулись.

Огромное колесо падало с высоты многоэтажного дома. Оно ударилось о землю, подскочило и с угрожающим воем помчалось к группе людей у монумента.

Демокрит схватил Надю и мальчика за руки, что-то крикнул на эсперанто — Галлей не успел перевести.

Грозно жужжа, исполинский диск мчался на монумент.

— Волчок! Как мой игрушечный! — обрадованно кричал увлекаемый в сторону Никитенок.

Реакция у звездонавтов была мгновенная. Они разом отскочили в сторону. Но «взбесившийся» диск, предсказуемо виляя по площади, словно преследовал сторонящихся людей.

Надя кричала, чтобы Никитенок не отставал и не оборачивался, но он, как и другие, все же увидел, как огромное колесо с жутким звериным ревом ударилось о монолит. Грохот заглушил даже вой ветра. Искры фонтаном рассыпались в наступивших сумерках.

Но сила, равная той, с какой маховик налетел на памятник, отбросила его назад. И тот, как раненый зверь, завертелся было на месте, но потом, угрожающе раскачиваясь из стороны в сторону, упрямо бросался на скалу, словно это был враг.

Вторично послышался громовой удар, и снова «нападающий» был отброшен. Монумент незыблемо стоял неприступной скалой.

И опять «волчок» умудрился выровняться, и прежняя сила яростно повлекла его на несокрушимое препятствие. Было похоже, что бешенством диска руководит некая разумная воля.

— Какова кинетическая энергия! — восхитился Никита.

Последовало еще несколько ударов, и диск, напоминая уже смертельно раненное чудовище, завертелся на месте и наконец замер, затих, израсходовав весь запас своих сил.

— Потрясающе! — сказал Крылов. — Словно кто-то стремился уничтожить эти символы, основу вашего мышления.

— Ассоциации однозначны! — вставил Галлей.

— В изучаемой мной истории так бывало не раз, — вздохнул Диофант.

— Устоял-таки монумент, — восхитился Бережной.

И тут хлынул дождь. Но какой! Словно сорвало небесные шлюзы и водопад обрушился на землю. Звездонавтам пришлось надеть давно не используемые шлемы.

Никитенок важно натянул на голову свой капюшончик с прорезями для глаз (чтобы походило на шлем,как у взрослых!).

Хуже пришлось хозяевам, особенно Диофанту, оставшемуся даже без плаща.

Разбрызгивая мгновенно возникшие ручьи и лужи, все бегом поспешили к дому, где для гостей были приготовлены комнаты.

— Сорвал опору оси маховика, — переводя дух, в подъезде объяснял Демокрит.

— Видно, и в аккумуляции энергии, и в воспитании для осей нужны крепкие опоры, — заметил Никита Вязов.

— Вы мудро правы, — отозвался тоже едва отдышавшийся Диофант. — Именно ось воспитания должна быть нерушимой. В этом залог нравственности будущего поколения и главная задача нашего общества.