Спустя вечность

«…A propos, ради Бога извинись при случае за меня перед своей женой за то злосчастное утро. Ты решил, наверное, что у меня белая горячка, до этого было, разумеется, еще далеко, но что должна была подумать твоя жена! A propos, я перестал кутить. Все это глупости. За семь недель я совершенно опустился, все это чистое свинство, и я наделал кучу глупостей. Мне теперь надо несколько дней, чтобы прийти в себя. И хватит о пьянстве!»

В Хижине Писателя, я нашел потом черновики писем к разным друзьям, в них он тоже пытается объяснить свои промахи и оправдаться. Вот что он пишет директору театра Халвдану Кристенсену, укорявшему отца за то, что он однажды дал слишком большие чаевые:

«Я так редко где-то бываю, что моя глупость простительна. Было бы хуже, если бы я отдал корову или лошадь…»

Я хорошо помню ту историю. Это было в «Зеркале» ^{43}. Отец отдал мне свой бумажник, уже почти пустой — он беспокоился, что нам не хватит денег на такси до гостиницы…

Кнуту Гамсуну было посвящено много великолепных стихов — Хольгером Драхманом, Улафом Буллем, Херманом Вильденвеем, Гюннаром Рейс-Андерсеном ^{44}… В них они выражали свою любовь и уважение поэту, прозаику, мастеру слова.

Но никто не прославил его ярче, великолепнее и оригинальнее, чем молодой датский писатель Йоханнес В. Йенсен в своей фантастической героической песни «Хеллед Хоген» в 1906 году. Я писал об этом в своей книге «Кнут Гамсун — мой отец» и цитировал там отрывки из этого произведения, когда рассказывал об их пирушках в кафе «Бернина», об их праздниках и безумствах.

Когда Йоханнес И. Йенсен и его жена много лет спустя посетили нас в Нёрхолме, я еще не знал ни этого стихотворения, ни «Падения короля», ни «Долгого путешествия» ^{45}. И уж, конечно, никто не знал еще тех слов Йенсена, которыми он почтил моего отца в статье и какими сильными и опасно провидческими оказались эти слова о Гамсуне и «победителях»: